Перестройка народного хозяйства в девяностых годах наложила пагубный отпечаток на производственную деятельность завода. Руководство завода и в частности опытный директор завода А. М. Перевозный пытался возместить снижение оборонных заказов продукцией гражданского назначения. Заново освоено производство автомобильных прицепов к легковому транспорту, обогревательных печей на жидком топливе для индивидуальных домов, автоматов для розлива фруктовых соков, установок для выработки казеина. Осваивались опытные образцы широкозахватных укладчиков асфальта, в кооперации со шведской фирмой. Возобновился выпуск запасных частей к ранее выпускаемым гусеничным тягачам для Финляндии, в обмен на товары народного потребления, которые затем продавались работающим завода, но этим не компенсировались сложившиеся объемы производства.

Обстановка усложнялась еще ликвидацией министерств, на смену которым пришли бесправные департаменты, не имевшие опыта управления предприятиями и отсутствием у них финансовых средств. Они не оказывали никакой помощи в налаживании рыночных отношений, поэтому завод оказался представленным самому себе, без нужных заказов и без наличия оборотных денежных средств. Дополнением ко всему ощущались перебои с обеспечением работающих продуктами питания, чем вызывалась необходимость организации подсобных хозяйств на заводах. При всех сложностях в короткие сроки были созданы птицефабрика, ферма крупного рогатого скота и построена теплица. Для кормовой базы заводу была выделена земля вблизи города и передан один из отсталых колхозов, за шестьдесят километров от завода. От деятельности хозяйств, сравнительно быстро получалась отдача, продавалась продукция в магазинах на территории завода всем желающим.

Такие достижения продержались недолго, вскорости все обернулось развалом: ликвидировались фермы, распродавались помещения, остановилось строительство жилья хозяйственным способом и производственных помещений. Строительный цех переключился на строительство индивидуальных коттеджей, под строительство которых отводились земельные участки в основном руководителям завода, служб, отделов и цехов, которые имели доступ к получению беспроцентной ссуды в банке. Такими оказались директор Перевознов, главный инженер Комаров и их заместители, главный бухгалтер и др., главные специалисты Рябов, Воронин, Вукерт, Катуков. Удивительным в строительстве было и то, что первые руководители построили не по одному коттеджу не только для себя, но и для детей и родственников. Строительные материалы поступали в адрес завода по ж.д. в обычном порядке, а затем развозились на частные строительные площадки. Важные строительные материалы, такие как цемент и кирпич, поступали из г. Семипалатинска Казахской ССР, чему способствовал бывший там филиал завода.

В 1998 году завод превратился в акционерное общество «АО Машиностроительный завод», произошло это уже при новом директоре Александре Александровиче Комарове. В связи с акционированием завода были выпущены акции, что совпало с моим пребыванием в больничном стационаре, после операции. Ко мне пришла работница отдела, в котором я работал, и предложила подписаться на акции, смысла которых я не понимал, так же как и большинство работающих коллектива. На мой вопрос, на сколько акций подписались коллеги, она ответила на десять-двенадцать, так поступил и я. Позже выяснилось, что Комаров собрал своих приближенных и по своему усмотрению наделил их соответствующим количеством акций, в том числе и себя 750 акциями, а оставшиеся пустил в свободное распространение работающим коллектива. Такая несправедливость обидела работающих завода и привела к полной дискредитации неработающих ветеранов и инвалидов труда.

Справедливость восторжествовала тогда, когда финансовое положение завода рухнуло и дивиденды по ним оказались нулевыми, а получилось все еще хуже ваучеров. Завод оставался наедине без филиалов в городах Уфе и Семипалатинске. Лишился строительных и подсобных хозяйств, зато Комаров носил уже звание генерального директора. Прежний директор Перевозный не стал дожидаться полного развала производственной деятельности завода, ушел на пенсию, продал гостиницу под казначейство с условием продолжить там работать. К его несчастью, за сутки до выхода на работу он попал в автомобильную катастрофу и погиб.

Нарушение плановости в корне изменило производственную деятельность и снабжение завода, где не стало ни плана, ни рынка. Выявилась острая необходимость ужесточения контроля за всем, что происходило на заводе. Пришлось реорганизовать диспетчерскую службу завода, к ее работе были привлечены опытные кадровые работники пенсионного возраста, которые должны были работать сутками и следить за происходящим. Такой режим подходил мне, и я согласился поработать еще. Тогда меньше занимались производством, а больше решением различных вопросов в условиях дикого рынка. Так был удобно руководителям завода, которых не беспокоили ночами, поскольку мы не оставляли им нерешенных вопросов. Дежурные диспетчеры организовывали прием доставляемых грузов со стороны разным транспортом, контролировали вывод ж.д. транспорта с продукцией завода, что допускалось только ночами. Держали связь с испытательным полигоном, разрешали пропуск на завод сторонних людей ночами и в выходные дни. Комаров оказался слабым директором, хотя был главным инженером. Больше времени тратил на поездки за границу, меньше занимался внутренними делами завода. Побывал в США, посетил Германию и Венгрию, которым было выгоднее закрыть завод, чем ему давать работу, хотя его мощности и трудовой потенциал способен был производить любую сложную продукцию.

До минимума сократились оборонные заказы и часть гражданской продукции по причинам изменений рынков сбыта. Снизилась потребность завода в инструменте и нестандартном оборудовании на производстве, где было занято более тысячи работающих. Они вынуждены были искать заказы на стороне, но таких было далеко недостаточно, что приводило к сокращению специалистов и потере их навсегда. Они уходили в торговлю и различные фирмы, которые дельного ничего не производили, безнаказанно похищали материалы на заводе и торговали ими. Из оборонных заказов оставались лишь опытно-конструкторские разработки новых образцов, на которых было занято СКБ и часть работающих опытного цеха.

Из восьми тысяч работающих оставалось восемьсот, и те не имели постоянной работы. Уволенным не погашались долги годами, многие ходили по судам, получали положительные решения, но и они не исполнялись, поскольку средств от проданного имущества хватало не многим. Комаров отгородился от работающих по зарплате, возложил все на главного бухгалтера, а та отказывала всем, ссылалась на отсутствие средств. Так, бывший прекрасный старший мастер Валерий Иванович Кшенников с горечью рассказывал мне, что после перенесенного инсульта ему полагалась путевка, которую он выкупить не мог. Обратился к Комарову за помощью, но он ему отказал, хотя его долг за заводом составлял на десятки таких путевок. На заводе работали трое братьев Кшенниковых, двое из них, скончались очень рано, а третий остался инвалидом.

Достоинством Комарова было одно то, что он признал свою не пособность управлять заводом, уволился и ушел на тракторный завод на второстепенную должность. Вместо него назначен был доморощенный работник Сергей Николаевич Матушкин, который уже исправить ничего не мог, проработал мало и был освобожден. Последний привезен из Екатеринбурга, который пытался продолжить производство посевных комплексов, поставка которых не успевала к срокам, либо они разваливались в поле из-за низкого качества материалов и сварки, потому что специалистов растеряли, а сваркой занимались случайные рабочие. Завод погряз в долгах, зарплату платить было нечем, производственные площади консервировались либо сдавались в аренду, а производственный блок броневых корпусов разрушался.

Вокруг завода велось много разговоров в краевых и федеральных структурах, однако реальных решений не находили. Намечалось привлечение завода к совместному производству продукции заводов Челябинска, Нижнего Тагила и Новоалтайска, но все кончилось разговорами. Состояние завода подходило под банкротство, но сделать этого было нельзя, поскольку он являлся оборонным. Новый директор был не лучшим предыдущих: меньше находился на заводе, больше в Екатеринбурге, и не подавал надежд на улучшение. Тяжело пришлось пережить утрату завода, в возрождение которого была вложена значительная часть жизни большого коллектива, в котором я проработал тридцать четыре года.

Вся моя трудовая деятельность, в общей сложности, составила пятьдесят четыре года на трех предприятиях, на двух из них начинал с нуля. Труд мой был отмечен орденом, медалями, знаками и свидетельствами и грамотами, которые и являются воспоминанием о прошлом.