Солдат Отечественной

У России богатая история. Поэтому вам, солдатам, есть чему следовать и брать примеры из прошлого.

В кинофильме «Гусарская баллада», где речь идет о событиях Отечественной войны 1812 года, гусары поют песню:

«Как наши деды помирали давным-давно, давным-давно, давным-давно».

В этой залихватской и душевной песне выражены вся любовь и память, все уважение и гордость за тех, кто защищал свободу и независимость государства Российского.

В годы Великой Отечественной войны, 1941-1945 гг., наш народ изведал всю тяжесть непосильного труда, а Российская Армия в жестоких и кровопролитных боях защитила и отстояла свободу и независимость нашей России. Все было положено на алтарь Победы. Это ли не пример для гордости за наших отцов и дедов?! Носите эту гордость в себе и будьте достойными продолжателями их бескорыстных и славных дел во Славу нашей России.

Если подходить с исторической меркой, то после окончания Великой Отечественной войны прошло не так уж много времени. Казалось бы, в нашей памяти должны сохраниться вся картина жизни и дела людские тех ушедших лет.

Но не тут-то было. Заводятся споры, разговоры о том, кто развязал вторую мировую войну и кто виновник. Особенно это трясут за рубежом. Политические деятели различных мастей стараются принизить роль и значение Красной Армии и всего российского народа в деле разгрома фашизма во второй мировой войне. А ведь общие усилия нашей Армии и народа явились главной силой, победившей фашизм. И у нас иногда не без греха. Отдельные режиссеры порой закручивают такую кинокартину о Великой Отечественной войне, где извращается вся правда о ней. Где же они берут материал для своего сценария о войне?

Что же касается правды о Великой Отечественной войне, то наш народ должен ее знать, ибо это есть его труд и жертвы. Здесь карты в руки честным историкам.

Правда о Великой Отечественной войне находит место в мемуарах маршалов и генералов. В них правда о войне излагается в схемах, планах, картах и больших цифрах. Все это правильно. Но на войне были еще и солдаты, которые смотрели войне в глаза, сходясь с врагом лицо в лицо, грудь в грудь.

Солдат, перенося всю тяжесть и невзгоды войны, имел свое мнение и знал свое место в ней.

Я полагаю, что правда о войне и заключается в той жизни окопного солдата, которой он жил. Как он мылся и брился, как он спал и принимал пищу, что его угнетало и что радовало.

Обо всем этом должны знать и помнить наши потомки, ибо это есть наша история, а она есть наше прошлое и будущее. Быть Иваном, не помнящим родства, дело немудреное. А вот чтобы наша Россия оставалась Великой державой на все времена, здесь нужен наш общий труд. Этот общий труд должен быть направлен как на создание материальных благ, так и на создание нашей истории.

Поэтому я хочу немного рассказать о жизни солдата на войне без лишнего пафоса и преувеличения. Тем более я солдатом в окопе прожил в течение года, находясь на переднем крае.

Мне уже восемьдесят восемь лет. В армии я прослужил тридцать три календарных года, из которых семь лет – чисто солдатские, и жизнь солдатскую я знаю, что называется, не понаслышке, а изнутри.

Вместе с тем меня не оставляет надежда, что наши потомки будут хранить в своей памяти дела тех, кто защитил Россию в годы Великой Отечественной войны.

 

ПРИЗЫВ В АРМИЮ

 

Великая Отечественная война была в полном разгаре.

Мое родное село Власиха, что в двенадцати километрах от Барнаула, жило, как и все деревни России. Горе, как неотъемлемая часть жизни того времени, входило в каждый дом, в каждую семью. Зачастую оно входило маленькой бумажкой. Эта бумажка была похоронкой, с приходом которой лились слезы горя рекой, омывая безвозвратные потери родных и близких.

Я всегда удивлялся труду почтальона. Это какой же надо было обладать силой воли, чтобы не свихнуться умом при виде слез, истерик и обмороков. Это было просто невероятно. В глазах стариков, а они оставались в селе одними мужиками, дымящих самокруткой самосада, был один немой вопрос. Что же это такое и почему все так получилось? Ведь мы же пели песню, что врага разобьем малой кровью, могучим ударом. А оно все наоборот. Эта полоса жизни была очень тяжелой. Но жить было надо. В то лихолетье не только люди, а и все живое на крестьянском подворье испытывало гнетущую тяжесть. Голос петуха был скрипучим, собаки не гавкали, а тявкали, мычание коров было глухим и тоскливым. Все сжалось в один кулак горя и надежды, с одной просьбой: «Господи, помоги нам избавиться от этой напасти».

В безмерный труд включились поголовно все.

Мы, пацаны, побросали учебу, и пошли работать в бригады колхоза. Я в четырнадцать лет был уже трактористом, что поднимало мой авторитет среди сверстников и давало твердый заработок: два килограмма пшеницы и один рубль денег на трудодень. Остальным же доставались граммы и копейки. Вернулись с войны два моих товарища, один без руки по плечо, другой без ноги по колено. Пришло и наше время сказать: «До свиданья, родное село Власиха, не поминай лихом».

И вот мы с моим другом Дорофеевым Николаем, с холстинными котомками через плечо, в которых была немудреная снедь, и повестками из военкомата в кармане шагаем пешком до Барнаула, а там – в военкомат. Из военкомата нас направили в Барнаульское пехотное училище.

Училище встретило нас со всей военной строгостью, основа которой заключалась в беспрекословном выполнении приказаний командиров. Хлеб легким в училище назвать было никак нельзя. Командный состав до заместителя командира взвода был постоянным, и, конечно, службу с нас, курсантов, спрашивали они по всей строгости.

С подъема и до отбоя мы были заведены на непрерывное движение, не считая периодические подъемы по боевой тревоге. Подъем начинался с физзарядки. В любую минусовую погоду форма одежды одна: сапоги, брюки, нижняя рубашка и больше нечего. Это потом, спустя много лет, придумали при – 200С прогулку в шинелях. Изучение военных дисциплин было сконцентрировано по времени до предела. Мы, курсанты, прекрасно понимали и знали, что это требование войны, и к ней надо быть готовыми. Строевой подготовкой, от которой гудели ноги, из нас выколачивали гражданскую хлябь в держании корпуса, в движении строем или одиночно, в исполнении песен коллективом.

Я уверен, кто из ребят прошел эту науку и жив сейчас, она дает о себе знать и поныне. А хорошая выправка и умение держать ее есть один из способов борьбы с болезнями и старостью.

Наше обучение проходило по требованию Боевого Устава Пехоты, БУП-УЗ. Нас готовили как офицеров, командиров стрелковых взводов. В БУП-УЗ были включены и подробно расписаны статьи об обороне, чего мало было в предыдущих уставах. Предполагалась наступательная тактика. Но война нас заставила обороняться. Поэтому во время войны, вплоть до обороны Москвы, Сталинграда и Орловско-Курского сражения, вопросы обороны отрабатывались практически на ходу. А ведь надежная оборона – это не просто различные фортификационные сооружения, это способ максимального сохранения жизни солдат и сдерживания продвижения противника вперед.

По программе саперной подготовки мы должны были уметь окопаться, лежа под огнем противника, отрыть окоп полного профиля, прорыть ходы сообщения и оборудовать блиндаж. Все это было большой физической нагрузкой и выжимало из нас обильный пот.

Науку нам преподавали по заповеди Александра Суворова: «Тяжело в учении, легко в бою». В этом я неоднократно убеждался, будучи простым солдатом, на переднем крае.

По программе стрелковой подготовки мы должны были знать устройство пистолета, автомата, винтовки, ручного и станкового пулеметов и правила ведения стрельбы по мишеням. Кроме того, нас знакомили с устройством противотанковой пушки, восьмидесятидвухмиллиметрового миномета и учили вести огонь из них. Вместе с этим нас подробно знакомили с устройством и немецкого автомата, винтовки и пулемета. Все это было нелишним и, как показала жизнь, в ряде случаев очень пригодилось.

Таким образом, по стрелковой подготовке в училище мы получили основательные знания и становились солдатами, знающими свое солдатское дело.

Вопросы тактической подготовки отрабатывались с высоким требованием. Применение к местности, способы маскировки, ориентирование на ней, преодоление препятствий на суше и воде были той необходимостью, которая сказалась тогда, когда мы были уже в окопах на переднем крае.

Преподаватель по тактике – полковник, прибывший из госпиталя после ранения, – говорил так: «Где бы солдат ни находился, он должен знать, что у него впереди, что сзади и что справа и слева. Вот тогда он впросак не попадет». Таково было его напутствие нам, еще «зеленым», но уже вбирающим в себя солдатскую науку как необходимость для жизни. Шла война, и нас к ней готовили.

Курсантский паек по тем временам был богатым. В нем полагалось каждое утро на завтрак даже сливочное масло. В столовую и из столовой без песни мы не ходили.

Окна нашей казармы были обращены к женскому общежитию педучилища. И, конечно, из ребяческого любопытства мы просматривали в бинокль их жизнь. И когда девчата замечали это, приветливо махали нам руками. Они были рядом, но встретиться мы не могли, потому что ни о каком увольнении и речи не было. Встреча с родными, которые к кому-то приезжали, была пятиминутной и то через забор.

Мы наблюдали и такую картину. Сидят три-четыре девушки за столом в своей комнате и поют песню. Слов, конечно, не слышно, но по выражению лиц можно было определить, что песни были не из веселых.

Шла война, и естественно, все наши думы и разговоры между собой сводились к вопросу о войне, как и что там. Тем более мы были уверены в том, что нам придется принять участие в ней, ибо нас к этому и готовили. Однако упаднических настроений не было, шапкозакидательство тоже отсутствовало. Мы твердо знали: чтобы остановить врага и в конечном итоге его разбить, нужно к этому хорошо подготовиться как настоящим солдатам, поэтому, не жалея сил, старались быть ими. Другого выхода для нас не было. Мнение наше было однозначным: хоть он, гад, и прет пока, укорот на него все равно будет, и мы его достанем непременно.

В училище нас учили всему, что должен уметь делать солдат на войне. Вместе с этим у нас вырабатывался твердый солдатский характер. Дисциплинарный устав определял всю нашу жизнь. В нем говорилось: «Солдат не должен жаловаться на тяготы и лишения воинской службы». Это были для нас не пустые слова, а руководство к действию. После того, как мы прошли основательную военную подготовку, были хорошо обучены, в полном смысле этого слова, это действие пришло, нас отправляли на фронт.

Власиха – Барнаул, 1943 год

 

ПРОВОДЫ

 

Война требовала все без исключения. Она своими ненасытными жерновами перемалывала то, что в них попадало.

Самое же трагическое заключалось в том, что война безвозвратно забирала человеческие жизни. Оставляя на своем пути вдов, сирот и неутешное горе. Все можно восстановить и сделать вновь. Но жизнь, отнятую у человека, вернуть невозможно. В этом и заключается суть главной трагедии войны. Войне нужны были солдатские жизни.

Вот эти солдаты и отправлялись на фронт с нашего барнаульского вокзала.

Обстановка, которая складывалась во время проводов, была картиной не для слабонервных. Вместе с этим проводы были внушительными. Вот как это выглядело, особенно при проводах добровольческих сибирских частей. Эти части, как наиболее стойкие, отправлялись на ответственные участки фронта под Москву, Сталинград и другие.

Стоят повзводно коробками солдаты. Хмурые лица, за плечами не вещмешки, а ранцы, на каждом солдате каска, на груди автомат. Все это представляло грозную, торжественную картину и даже очень красивую.

И вот раздается команда: «По вагонам шагом марш!»

С этого момента наступал пик трагедии проводов солдат на фронт. Играл оркестр, в его музыку врывался плач и стон с истерическими выкриками тех, кто провожал. Кто-то хотел прорваться через оцепление в надежде еще раз обнять своего родного, но их не пускали. Слезы не могли сдержать даже те, кто никого не провожал, а просто присутствовал при проводах. Так выливалось людское горе в те времена. Однако таких случаев, как «не пущу, не отдам», со стороны провожающих не было. У каждого оставалась надежда на счастье скорой встречи с родными и близкими.

Мы прошли и получили хорошую военную подготовку. Закончено обучение и становление нас как солдат. Пришло время и наших проводов, с того же барнаульского вокзала, на фронт.

Напутствие в дальнюю дорогу нам дал полковник, начальник политотдела училища: «Вы окончили училище, и кто из вас проявит мужество и отвагу при защите Отечества, тому сразу будет присвоено офицерское звание».

Вот с этим напутствием мы разместились повзводно в вагонах. Паровоз дымит, колеса стучат на стыках рельсов. А в ушах стоит рвущий душу стон и плач тех, кто нас провожал. Конечно, вместе с печалью и слезами у них была надежда и наказ, чтобы мы вернулись с Победой.

Да, мы вернулись, большинство с отметинами войны и редко без них. Из ребят рождения 1925 года, принявших участие в войне, вернулось около пяти процентов. Вот такова печальная арифметика. Потомки, помните об этом.

Наш эшелон, по тем временам, двигался довольно быстро. Мы на ходу готовили кашу из гречневого концентрата. На проволоку наматывали промасленную паклю, на другую крепили банку с концентратом. Вот и получалась солдатская кухня.

Ехали на фронт, естественной, основной темой разговоров была одна война. Однако унынию места не было, ибо мы чувствовали локоть друг друга, а это большое дело. Другой вопрос, когда оставался со своими мыслями наедине перед сном. Тут рисовались картины, от чего ты уезжаешь, надвигалась неизвестность, и, конечно всегда оставалась надежда, что судьба смилуется над тобой и ты вернешься домой к родным и близким.

Барнаул, 1943 год

 

ВСТРЕЧА С ВОЙНОЙ

 

Паровоз встал. Дальше исправного пути не было. На этой остановке мы воочию увидели следы войны. Нам предстоял марш-бросок километров двадцать пять. Совершив его, мы оказались в овражистой местности, заросшей кустарником, в котором и разместились, как могли.

Наутро нам был организован прием и смотр, а далее – распределение и сортировка кого куда. Нам необходимо было продемонстрировать строевую выправку, пройдя строем перед командирами. Конечно, маршировка была для нас не новостью. Мы своей «коробкой» добротно прошли строевым шагом и исполнили песню «Белоруссия родная, Украина золотая», чем и подтвердили свой высокий моральный дух, за что получили благодарность от начальства.

Утром после завтрака раздалась команда «Получить оружие». Я выскочил, смотрю: повозка, а на ней стоит сержант и выдает автоматы. Мне достался автомат отшлифованный и вороненый, а большинству – из-под строгального станка. Моему другу Николаю автомата не досталось вовсе. На вопрос «А автомат?» сержант ответил: «Там дадут». После этого мы решили, что он берет по паре гранат и пачку автоматных патронов.

После распределения был сформирован взвод автоматчиков – двадцать два человека, в который мы с Николаем были зачислены. Однако у одной трети взвода оружия пока не было.

С вечера мы двинулись ближе к войне, а она – к нам. К утру подошли к небольшому лесочку-посадке и остановились. Перед строем пробежал старший лейтенант, приказал развернуться в цепь, окопаться и исчез.

В училище это окапывание выжимало из нас все силы, вгоняя в пот. В Барнауле было место, которое называлось «Дунькина роща», – мы эту рощу перепахали вдоль и поперек. А тут – окопаться, и ушел.

Я, естественно, отрыл окоп не полного профиля, как учили в училище, а луночку по колено, свесил ноги и сижу, благо июнь и погода теплая. Вдруг, слышу гул, поднимаю голову и вижу три тройки самолетов внушительных размеров. Я таких еще и не видел. Потом они вытянулись в цепь и пошли друг за другом бомбить лесок. В этой бомбежке и нам немного досталось для острастки.

Когда все это началось, я нырнул головой в свою луночку, до половины, а остальное все было наружи. После того, как все утихло, самолеты улетели, я вылез из окопчика, стряхнул землю, убедился в своем «грехе», который случается только с младенцем в люльке, взял лопатку, и через час отрыл такой окоп полного профиля, за который в училище мне поставили бы пять с плюсом.

Так я встретился и познакомился с войной. Она сразу научила, что Родную землю надо не только защищать, но и любить как родную мать. Она всегда тебя убережет от беды и сохранит твою жизнь.

С тех пор окоп и блиндаж стали для меня родным домом, вместив в себя комнату, спальню, кухню и туалет на долгие дни, на долгий год, который я прожил на переднем крае.

Во второй половине дня мы двинулись к переднему краю, или, как мы говорили, к «передку».

Николай со мной, не отстает. Пробираемся. Слышим разговор, речь русская. Подползаем – окоп. Из окопа поднимается лейтенант-артиллерист, смотрит на нас и спрашивает у Николая: «А ты куда собрался, и где твое оружие? Ведь дальше передний край и немцы. Убьют, и не постреляешь». Потом он крикнул. Из окопа поднялся сержант, которому он приказал отдать автомат Николаю. В окопе был еще солдат у телефонного аппарата с привязанной к уху телефонной трубкой. Это оказались корректировщики-артиллеристы.

Так мы оба были вооружены. Вместе с оружием к нам пришло чувство собственной значимости и уверенность в будущем.

К вечеру этого дня мы заняли окопы переднего края. Это было под станцией Поныри. Я был в составе 207-го гвардейского полка, 70 гвардейской стрелковой дивизии. Так, с этого момента, началась наша жизнь на переднем крае Орловско-Курской дуги. Эту жизнь мы делили с Николаем. Волей судьбы мы стали неразлучны.

Орловско-Курское сражение стало для нас испытанием на прочность воинской силы и духа.

В Орловско-Курском сражении мы победили. Гитлеровские войска были остановлены, измотаны и обескровлены, они выдохлись и были разбиты. Однако наша победа в Орловско-Курском сражении была не рядовой победой. Таких сражений, по своему значению, масштабам и жестокости, история человечества не знала. Поэтому Победа в этом сражении для нас была жизненной необходимостью. Разбив гитлеровцев в этом сражении, мы добыли Победу в Великой Отечественной войне.

Такие примеры в нашей истории, где наши предки добывали победу над супостатом, не пуская его или изгоняя из Земли Русской, есть. Победа Александра Невского на Чудском озере, где были разбиты рыцари-крестоносцы. Победа Дмитрия Донского на Поле Куликовом, где были разбиты орды Мамая. Эта Победа явилась началом освобождения земли русской от векового татаро-монгольского засилия.

Войска под командованием Михаила Кутузова в сражении на Бородинском поле сорвали победоносные планы Наполеона. Эти примеры наглядно показывают, где и когда добывалась Победа за Землю Русскую.

Немецкий генерал-фельдмаршал Модель, командующий группировкой немецких войск на Орловско-Курской дуге, вынужден был признать, что исход Орловско-Курского сражения будет определять не только судьбу войны на Восточном фронте, но и судьбу самой Германии.

Таким образом, к пятому июля 1943 года сложилась самая напряженная и ответственная обстановка в ходе Великой Отечественной войны. На этом участке фронта было сосредоточено как с нашей стороны, так и со стороны немцев, невероятное количество живой силы и военной техники. Предстоящее столкновение огромной массы войск должно было решить многое.

В первый период жизнь на переднем крае вызывала у нас ощущение какой-то диковатости. Каждый взрыв снаряда или мины, пулеметная очередь вызывали дрожь. С течением же времени в нашу жизнь пришло осмысление всей той обстановки, в которой мы оказались, пришел относительный покой. Все это вошло в нашу жизнь как необходимость. Вместе с этим вырабатывалось обостренное чувство осмотрительности и осторожности. Рванул снаряд или квакнула мина, прошла пулеметная очередь воробьиным чириканьем – значит, они еще не твои, и ты жив. Своих из этого набора ни один солдат не видел, не слышал и не ощутил. Не было времени на осознание, твое это или не твое, так как все это длилось лишь мгновения.

Чувство опасности было постоянным. Никто не хотел умирать преждевременно, но слез не лил, в истерику не впадал.

По возрасту мы были еще пацанами, однако твердо знали: к нам пришел смертельно опасный враг. Поэтому с ним надо было поступить как с врагом: или изгнать его с нашей земли, или уничтожить. Третьего не дано, да это третье для нас было неприемлемо.

Окопная жизнь солдата регламентировалась тем, что придумывали в штабах с одной и другой стороны. Солдат же действовал, сообразуясь с той обстановкой, какая складывалась в данный момент, проявляя свою инициативу и смекалку.

В дневное время движение по траншее или в окопе с поднятой головой выше бруствера было смертельно опасно. Даже в ночное время места, засеченные противником, прочесывались пулеметными очередями. Поэтому осторожность была не лишней. Оружие солдат содержал так, что оно всегда было готово к действию.

Что же представлял собой передний край? Это узкая полоска земли, изрытая траншеями, окопами и блиндажами. Сзади, в тылу, территория наша, впереди – нейтральная полоса, на которую выставлялось на ночь боевое охранение. Ширина нейтральной полосы была разная и зависела от условий местности. Иногда она была настолько узкой, что было слышно, как пиликают на губной гармошке в немецких окопах. Это они любили.

Можно сказать, что передний край был пусть временным, но солдатским домом со всеми удобствами и неудобствами. В нем он бодрствовал и отдыхал, в нем он принимал пищу и приводил себя в порядок, переживал горе о потере товарищей и радовался весточкам из дома.

Вот в этих условиях мы и устраивали свою солдатскую жизнь, помогая и, если требовалось, выручая друг друга. Выручка друг друга в нашей жизни была превыше всего. Поэтому нытиков с претензиями на лучшее среди нас не было, мы довольствовались и тем, что было.

В боевых условиях на переднем крае находилось немногим более сорока процентов личного состава частей, остальные же – порядка шестидесяти процентов – составляли: штабы, службы материального, боевого, продовольственного и медицинского обеспечения. Они являлись службами управления и обеспечения личного состава, находящегося на переднем крае.

Какова же была жизнь солдата на переднем крае? Как солдат обеспечивался питанием?

Доставка пищи на передний край до солдатского котелка было делом хлопотным и во многих случаях небезопасным, потому как малейшее движение на «передке» вызывало огонь со стороны противника. Пища солдату доставлялась, как правило, в ночное время. По возможности подъезжала поближе к переднему краю, а дальше доставка шла в термосах до солдатских котелков.

Если невозможно было доставить горячую пищу, доставляли сухой паек. В этом вопросе надо отдать должное американским консервам. Они были запечатаны в квадратные банки: открыл ее, выбил сколько надо, отрезал, положил на хлеб – вот и бутерброд. В солдатском же вещмешке про запас всегда был сухарь и кусочек сахара. В употребление шли и трофейные продукты.

В солдатский паек входили и наркомовские сто грамм водки. Сто грамм были хорошим средством для снятия стресса и как-то на время выводили наше самочувствие из ощущения той жестокой и опасной обстановки, в которой мы находились.

Как и в каком порядке мы содержали себя?

Неприхотливость в жизни нашего солдата была поразительна, его терпению и сообразительности можно было только позавидовать.

На фронте помыться и побриться для тех, кто уже брился, было тоже делом непростым. У каждого солдата была фляжка, в которой содержался запас воды для питья и умывания лица. Использовали малейшую возможность помыться по пояс и даже кое-что простирнуть в ручьях и колодцах, которые попадались на пути.

Жестокую борьбу мы вели с таким насекомым, как вошь. Ох и напасть! Мы знали о том, что вошь является переносчиком сыпного тифа, и это был для нас враг номер два, которого тоже надо было уничтожать. За время моей окопной жизни возможность помыться, как в бане, представилась только однажды. Выбив немцев из местечка Млынув, мы остановились. Пользуясь относительным затишьем, собравшись вчетвером, нашли железную бочку, вырубили дно, установили на кирпичи, нагрели воды и помылись поочередно в рядом стоящем домике. Пусть это было не похоже на настоящую баню, однако мы помылись, а это для нас являлось главным.

Несмотря на трудности в вопросах поддержания санитарного состояния, мы регулярно приводили себя в порядок и грязью не зарастали, бородатых тоже не было. А то, что случая заболевания сыпным тифом я не припомню, говорит о том, что наши усилия и труд по содержанию себя в относительном порядке и чистоте даром не пропадали.

Как солдат отдыхал?

Отдыхать и спать солдату, как и любому человеку, так же было необходимо. Для сна солдат использовал как ночное, так и дневное время, когда было потише, а тишина была не часто. Рванул снаряд, лопнула мина, прошла пулеметная очередь воробьиным чириканьем – вот и улетел сон, как стая воробьев при появлении ястреба. Но были и крепкие ребята. Рвануло, вздрогнула земля, он проснулся, завернул пару забористых слов, повернулся на другой бок и снова захрапел. Для солдата во все времена было важным: хорошо покушать и всласть выспаться. А будет бой, тогда рванем.

В качестве постельной принадлежности, которая отвечала всем требованиям такого предмета, служила незаменимая солдатская шинель. Солдат клал ее под бок – вот и перина, клал под голову – подушка, ею укрывался – вот и одеяло. Такое гениальное творение было у солдата – солдатская шинель. Как наилучшая форма одежды, шинель, в обиходе русского солдата прослужила не одно столетие, начиная с царствования императора Павла I. В память о солдатской шинели предлагаю:

Эх, серая суконная солдатская шинель,
У костра в лесу прожженная отменная шинель,
Знаменитая пробитая в бою огнем врага,
И своей рукой зашитая кому ж не дорога.
Упадет ли как подкошенный пораженный наш брат,
На шинельке той поношенной снесут его в санбат,
А убит, то тело мертвое твое – с друзьями в ряд,
Той шинелькою потертою накроют – спи, солдат.
Спи, солдат. При жизни кроткой ни в походе, ни в бою
Не пришлось поспать порядком ни с женой, ни одному.
А в досуг, аль на привале смастеришь себе постель,
Что под низ, что в изголовье, что наверх - одна шинель.

Вот она, шинель солдата, одним становилась саркофагом после его гибели. Так во многих случаях было в период Великой Отечественной войны.

Безусловно, комфортной фронтовую жизнь солдата не назовешь, особенно когда роешь окоп, а через полметра появляется вода. Из обуви для пехотинца я считал лучшей ботинки с обмотками: обулся – и ходи неделю легко и без потертости ног.

Конечно, все эти неудобства надо было перенести и перетерпеть. И ничего, переносили, и что характерно, без жалоб и сетования на судьбу. В этой связи мне хочется остановиться на том, как мы оценивали немецкого солдата как противника, что он представлял собой в наших глазах. Да, он умел стрелять и маршировать, так они шли по Европе без особого сопротивления. Его нельзя было сравнивать с итальянским или румынским солдатом. Он был более стойким противником. Кроме этого, его обеспечение было в ряде случаев лучше, чем у нас. Но это одна сторона дела. Другая заключается в неприхотливости солдатской жизни, стойкости духа солдатского, понимании им, за что он должен воевать. За нами была вся Российская земля, которую мы не могли никому отдать, и народ, его мы обязаны были защитить.

В одном из кинофильмов показано, как немецкие офицеры решили потешиться над пленным красноармейцем, угощая его шнапсом, и получили от него ответ: «Я и после третьей не закусываю». Пусть это, может, и не яркий пример, но мы умели держать удар и автомата, и полного стакана. А вот это-то немцы и подрастеряли. Как говорится, нахрапистость была практически исчерпана. Тем более, наше сопротивление возрастало изо дня в день. Немцы при первой неустойке или, попав в плен, в большинстве случаев – руки вверх и слова «Гитлер капут», вот тебе и дух солдатский. С этим явлением я встречался неоднократно.

Мы понимали, если поддаться чувству грусти, тоски, то до беды один шаг. Поэтому мы с этим неприятным психологическим фактором вели коллективную борьбу. По возможности собирались и вели разговоры о нашей прошлой жизни. И, конечно, анекдоты, без них никак.

Однако было неизбывным чувство оторванности нас от родных и близких, сомнение, будет ли встреча с ними. Вопрос «Когда?» постоянно был в сознании каждого, но ответа на него никто дать не мог. К тому же у нас были любимые, а порадоваться любви и разделить ее было не с кем. Все были далеко. А впереди была нейтральная полоса и противник. Поэтому необходимо было преодолеть эти препятствия, чтобы встретиться и обнять родных и близких.

Вечная ему память...

Это все вызывало грусть и тоску, но отчаянию и панике мы не поддавались.

Вместе с этим мы умели и радоваться. Радость была в нашей жизни и нами принималась вся до капельки. Самую большую радость приносил маленький треугольник – письмецо, который присылали нам родные и близкие. По-моему, нет еще мастера пера, который бы полностью описал психологическое состояние солдата, получившего в окопе письмо. Этот маленький треугольничек приносил не только слова, он развертывал всю картину прошлой жизни солдата, поэтому каждый из нас переживал все это заново.

Полученные письма из дома прочитывались солдатами десятки раз. Они вызывали разговоры, особенно с обсуждением родных мест. Каждый из нас старался убедить, что на его родине лучшие леса, березовые околки, речки и озера с хорошей рыбалкой и охотой. Каждый отстаивал красоту и неповторимость своих мест.

В моем Алтайском крае леса, березовые околки, речки и озера с неповторимой красотой природы есть в изобилии. Я всегда подчеркивал, что в наших краях такая красота от огоньков, цветущих алой скатертью по ложбинам, и цвета черемухи, укрывающего белым покрывалом берега нашей речки Барнаулки, от вида и запаха которой у нас, ребятни, и то дух захватывало, красивее этого в мире ничего нет. Да и как могло быть, если в конце учебного года наша школа внутри вся была алой от огоньков. Или такой цветок, кукушкины слезки, который цвел тремя-четырьмя синими лепестками, издавал такой аромат, до которого далеко было и французским духам.

Большую радость приносили небольшие, но на вес золота, посылки из тыла. Они приходили не на конкретный адрес, а солдату-защитнику. Посылки приносили нам в окопы. В них находились вышитые кисеты с махорочкой, платочки, полотенца, вязаные рукавички, носки и многое другое. Что стоил только один запах дома от посылок, было чему радоваться.

Самое главное, с посылками приходили просьба и наказ победить врага и надежда, что мы вернемся живыми. Все это заключалось в словах: «Родные! Мы ждем вас с Победой!»

Солдат ведь есть человек плоть от плоти. Поэтому все эти радости во многих случаях воспринимались со слезами на глазах. Надо было видеть солдата, дымящего самокруткой из бийской махорочки. С ее дымком из сознания уходило много печального. А по выражению его лица создавалось впечатление, что он ушел в другое измерение жизни.

Вместе с этим в нашем сознании креп протест: «Фриц, тебя никто не просил, ты сам приперся, да еще и с войной, но мы тебя все равно достанем и вышибем с нашей земли, не захочешь уйти – уничтожим».

Передний край был тем решетом, через которое с невероятной быстротой «просеивались» солдатские жизни. Бывало так. К вечеру прибыл солдат на передний край, а днем спрашиваешь, где он. В ответ: там. Это значило – или на захоронении, или в госпиталь отправили, третьего пути не было.

Немцы иногда пытались сагитировать нас своими листовками о сдаче в плен. Наше презрение к этой агитации было всегда однозначным, и выражали мы его чисто по-русски: «Ах, … ты, фриц, не хочешь?» – Коротко и ясно.

В то лихолетье все беды нависли над нашей страной. Народ выдерживал всю тяжесть неимоверного труда. Тружениками были дедушки, бабушки, мамы и ребятишки. Мы, солдаты, сдерживая натиск врага, стояли насмерть.

По замыслу противника наше государство должно было рассыпаться как карточный домик при первых неудачах. Но получилось все наоборот. Все эти невзгоды сплачивали нас в одну неразрывную многонациональную семью. Все сжалось в одну пружину жизни – удержаться, выстоять и победить. Вставала в полный рост одна необходимость – победить врага во что бы то ни стало. Другого пути у нас просто не было.

Такая обстановка сложилась к середине Великой Отечественной войны. Подходило время начала решающего Орловско-Курского сражения.

По линии «солдатской почты» кое-что до нас доходило. Видя, как напичкан передний край огневыми средствами, и чувствуя какое-то подспудное движение, мы, солдаты, понимали и знали: быть грому и буре, как это и случалось после затишья.

Морально к этому мы уже были готовы. В этой обстановке для нас необходимо было поглубже врыться в землю, под ее защиту, что мы и делали с полной отдачей сил, ибо знали, что от этого зависит, быть живым или не быть.

Где-то, в самом конце июня 1943 года, через боевые порядки нашего полка прошли разведчики из очередного поиска. Мне удалось перекинуться с ними парой слов. На вопрос «Ну как успехи?» лаконичный ответ: «Зацапали». Через пару дней мы узнали, что взятый разведчиками «язык» оказался сапером.

На солдатском «совете», обсудив и взвесив все это, пришли к выводу о том, что должен делать сапер на нейтральной полосе. Первое – ставить мины, но их там и так было наставлено несчетное количество. Значит, второе – снимать мины и делать проходы для солдат и боевой техники. А раз так, готовься, солдат, встретить гром и бурю. Мы знали, что наши штабы находятся в состоянии потревоженного улья, где все жужжит и движется. Вместе с этим к началу сражения обстановка настолько сгустилась, что даже воздух стал каким-то густым и вязким. Кроме этого, мы отдавали себе отчет в том, что предстоящее сражение будет решающим. От его успеха может зависеть многое, если не все. Мы ждали этого и готовились к нему.

Прежде чем приступить к описанию главного события в своей солдатской жизни, Орловско-Курского сражения, я позволю остановиться на некоторых событиях нашей окопной жизни.

 

ЭТО БЫЛО ТАК

 

Война требовала все без исключения. Она своими ненасытными жерновами перемалывала то, что в них попадало.

То, что сохранилось в памяти в мои восемьдесят восемь лет, я и хочу рассказать – о нескольких эпизодах моей солдатской жизни. Постараюсь осветить те взаимоотношения, которые складывались и которыми жила наша солдатская семья на фронте.

На первый взгляд, в солдатской жизни присутствует своеобразная резковатость, это, пожалуй, можно объяснить тем, что солдатская среда есть мужской коллектив.

На самом же деле во взаимоотношениях между нами, солдатами, постоянно присутствовало: внимание друг к другу, сочувствие, желание скрасить печальные минуты товарища, поделиться сухарем и патроном. И что самое главное – прийти на выручку товарищу даже тогда, когда тебе грозит опасность.

В этом, пожалуй, заключалась основная суть взаимоотношений в нашей солдатской жизни, тем более окопной. «Сам погибай, но товарища выручай», – так говорил великий русский полководец А. Суворов. И это были для нас в ряде случаев не просто слова, а наш солдатский долг и обязанность по отношению друг к другу.

Примеров самоотверженности в Великой Отечественной войне было множество. Выбрать из героев героя и описать его героизм я просто затрудняюсь. Мы были на войне, и надо было выполнять нашу тяжелую солдатскую работу со всей ответственностью, ее мы и выполняли. А солдат, находясь на переднем крае в окопе, уже был героем, ибо более опасного места на войне, чем передний край, просто не было. Мы стояли с противником лицом к лицу и, что называется, грудью защищали нашу матушку Россию.

Вот об этом коротко я и хочу поведать.

 

АТАКА

 

Атака – это один из видов боя. Я хочу остановиться на его характеристике более подробно и рассказать о том, как солдат шел в атаку и каково было его самочувствие после ее окончания.

Ученые мужи, обсуждая и анализируя вопрос об участии солдата в атаке, пришли к выводу, что солдатской жизни хватало всего на полторы атаки. Мало, но такова война и особенно таков вид боя, как атака.

Вместе с этим ученые доказали, что психика солдата, участвовавшего в одной атаке, подрывается и нарушается настолько, что требуется длительное медицинское лечение по ее восстановлению.

Если же солдат принимал участие в двух атаках, то нарушение психического состояния солдата становилось настолько серьезным, что возвращение ее в нормальное состояние было для медицины просто невозможным.

Таковы выводы ученых медиков о том, чему подвергался и что переносил солдат, участвуя в атаке.

К 1943 году в наше село вернулось уже несколько мужиков. Среди них были те, кто страдал таким недугом, как в деревне говорили, падучкой. Это наступает такое состояние человека, когда он теряет всякий контроль над собой и если его не удержать, то он может нанести себе травму. От этой напасти в деревне лечили бабушки. Сидят, бывало, две бабули, поговорили, потом одна другой – пойду, кума, пошепчу Егору, вечор Аксинья говорила, плох он больно стал. Вот такая картина, с виду солдат здоровый, а внутри все разрушено. На фронте я узнал, что «падучка» – это результат действия атаки на человека.

Самые большие потери солдаты несли во время атаки. Величина потерь зависела от того, насколько основательно была подавлена огневая мощь противника, и от умения командиров управлять войсками.

Итак. Что же такое атака как разновидность боя?

В этом бою солдат практически ничем не прикрыт и ничем не защищен. Да и как можно укрыться, если атака – это движение вперед до схватки с противником.

Атаке, как правило, предшествует сильная артиллерийская «обработка» переднего края противника. И когда она заканчивается или переносится вглубь, это и есть, практически, сигнал к началу атаки. Иногда в атаку солдаты идут вслед за огневым, артиллерийским валом.

Что же испытывает солдат при этом, каково его внутренне состояние, если он должен пойти в открытую на зрачки стволов, из которых выплескивается то, что может в любой момент оборвать его жизнь?

Перед атакой возникает ощущение озноба и холодка в груди.

Читатель, сразу оговорюсь, все, о чем я здесь повествую, я видел не в кино и слышал не из рассказов от других. Я участвовал в двух атаках и все это испытал на себе, но Господь миловал, и я из них вышел живым и невредимым.

Итак, команда «В атаку!» подана. Первая трудность для солдата заключается в том, чтобы справиться с ознобом и холодком в груди. Вторая – оторвать себя от земли окопа и выскочить из него. Это сделать довольно трудно, так как до этого окоп, земля были твоими спасителями и защитниками, и вот ты должен все это оставить.

И вот ты весь на виду. Внутреннее состояние настолько напряжено, что трудно сказать о сознательных действиях. Скорее всего, действуют и руководят солдатом в совокупности сознание и инстинкт, ибо им движет одно стремление – только вперед, скорее дорваться до противника, так как любая заминка на открытой местности не просто опасна, а смертельно опасна.

Как ни странно, но то, что попадает первым в поле зрения в качестве ориентира, становится целью для солдата, дойти или добежать до которой надо было во что бы то ни стало. Дошел до этой цели – ты жив, нет – остался в поле.

Атака меняет и изменяет все. Поэтому даже лицо солдата во время атаки решительно меняется. У большинства оно становится окаменелым, у некоторых искажается буквально до неузнаваемости.

Несмотря на весь кошмар, который приходилось испытывать солдату во время атаки, для него оставалось одно неизменное и всеобъемлющее слово – НАДО. Оно было постоянно с ним и в нем жило. НАДО было преодолеть нейтральную полосу, ворваться в окопы противника, выбить его из них или уничтожить. Солдат с этим справлялся, преодолевая все трудности, выполняя свой долг по защите своего Отечества.

Пережитое в атаке, что выпадало на долю солдата, с ее окончанием не заканчивалось. Со стрессовым состоянием справлялся каждый по-своему. Один, сжавшись где-нибудь в углу и устремив взгляд в одну точку, сидел недвижим. В этот момент к нему лучше не подходи, все равно от него ничего не добьешься. Другой не находил себе места, находясь в постоянном движении, в это время спроси его, чего он хочет, разведет руками и будет моргать глазами. На третьего наваливалась безудержная веселость. Ему в это время есть дело буквально до всего. И, конечно, в этих условиях хотя бы глоток от наркомовских ста граммов не бывал лишним никогда. Так снимался стресс после окончания атаки.

Режиссеры, почти поголовно демонстрируя в кино атаку, показывают, что солдаты идут дружно, с веселым настроением и боевым «Ура! За Родину!», да еще «За Сталина!». А вот упорство, которое охватывает солдата, покинувшего окоп, и оказавшегося на открытой местности, было фактом. Оно зависело от плотности огня со стороны противника. И еще в действительности были искаженные лица, сжатые скулы и открытые рты, из которых вырывалось: «А-а-а-а», «Ма-а-а» или наш русский забористый мат. Вот с такими «патриотическими» возгласами и шел солдат в атаку. Иногда солдаты в атаку шли молча, что выглядело весьма жутковато.

Солдат знал одно: раз впереди враг, то до него надо дорваться во что бы то ни стало, другого не дано. И потом была наша своеобразная русская отчаянность, которая подтверждалась взмахом руки и словами: «Ах, … с ним, прорвемся».

Описывая эту сторону солдатской жизни, я ничего не прибавил и не убавил из тех трудностей и смертельной опасности, которым подвергался солдат, идя в атаку.

И еще. После атаки приходилось многих ребят недосчитывать, а это было всегда большим горем, с которым тоже справлялся солдат, психологически его переживал. Все живое от выстрела старается укрыться, по солдату же во время атаки выплескивался свинцовый град, а он шел вперед к своей заветной точке. Возникает вопрос – «Почему же так все происходило?» Отвечу: «Да потому, что солдат твердо знал одно, так НАДО, он же был на войне, пред ним был смертельно опасный враг». После атаки, когда приходил относительный покой, все возвращалось на круги своя, человеческие.

Со всей солдатской ответственностью откровенно говорю о том, что мы, восемнадцатилетние, легче покидали окоп и шли в атаку, а вот со взрослыми у командиров иногда возникали проблемы. Им приходилось порой махать пистолетом или саперной лопаткой. Оно и понятно. Старшие товарищи говорили нам: «Вам что, убьют – после вас не останется сирот. А у нас жены, ребятишки. Как они останутся без нас и будут жить сиротами? Это чувство им приходилось переживать намного труднее, чем нам. У нас было одно общее – никто не хотел умирать раньше времени.

Так начинался и заканчивался для солдата один из видов жестокого и беспощадного вида боя – атака.

 

ВЕРЬ ИЛИ НЕ ВЕРЬ

 

После прорыва обороны под Севском мы выбили немцев из очередного села. Оно, как и предыдущее, было, в основном, сожжено. Немцы, отступая, все предавали огню.

Идем мы по улице, соблюдая определенную предосторожность. Немцы оторвались от нас. Это было им необходимо, чтобы получить время для закрепления на избранном рубеже. Смотрю, у уцелевшего домика стоит старенькая бабушка, по-деревенски сложив руки под фартуком, так всегда делала моя бабушка в деревне, и смотрит на нас своими печальными глазами. Так защемило под ложечкой, вспомнил свою бабушку: как она там, дома?..

Я подхожу к ней, без всякой мысли, просто по какому-то наитию, снимаю с плеча шинель – она была в скатке – и подаю бабушке, говоря «в хозяйстве пригодится». Она, выпростав руки из-под фартука, приняла мою шинель со словами: «Храни тебя Бог, сыночек».

Когда я вернулся к ребятам, то посыпались реплики: «Ну, теперь за тебя есть кому бога молить, чтобы ты остался жив». Может быть, и вправду отмолила меня та бабушка, спорить не буду. В нашей жизни и в бытие человечества многое не изведано – это точно. Вот лица этой бабушки я как-то не припомню. А старческие изработанные руки, которыми она взяла шинель, я в свои восемьдесят восемь лет вижу как наяву. Может, ее молитвы и ее руки, которыми она осеняла себя крестным знамением, отвели лихолетье от меня, и я остался жив. А ведь быть год «на передке» – это вам не фунт изюма съесть.

Может, покажется странным, но у многих из нас были так называемые «охранные письма Господни». Их нам давали дома. Мы эти письма не афишировали, но они у солдат были. Надежда на то, что останется жив, была постоянной у каждого из нас. Кроме этого, как христиане, мы питали надежду на то, что Господь нас в беде не оставит, а вера, как известно, большая сила. А иначе как можно было воевать без надежды на то, что мы победим, враг будет разбит и я останусь жив? Эти мысли и надежды постоянно были с нами и всегда согревали душу солдата. Вот тут, читатель, есть, пожалуй, над чем подумать.

 

БЛИНДАЖ

 

Все земляные работы по рытью окопов, ходов сообщения, оборудованию блиндажей на переднем крае выполнялись, в основном, в ночное время. Вот и на этот раз, облюбовав место в кустарнике, мы решили оборудовать блиндаж, использовав для этого ночное время. Однако не все удавалось укрыть. И немцы, засекая движение днем в каком-либо месте, не оставляли нас в покое и ночью. Днем, заранее определяя направление, расстояние и выверяя прицел, посылали по паре пулеметных очередей в это место. Конечно, эффекта большого не было, но беспокойство приносило, а на войне все, что беспокоило противника и наносило ему урон, все использовалось.

Вот и в этот раз. Копаем мы котлован под блиндаж. Стоим с товарищем на бруствере в ожидании, когда надо будет сменить ребят в котловане. С немецкой стороны стукнул крупнокалиберный пулемет, очередь трассирующих прошла стороной. Мой товарищ говорит: «Смотри, Федя, как красиво». Я посмотрел и отвернулся.

Я подхожу к ней, без всякой мысли, просто по какому-то наитию, снимаю с плеча шинель – она была в скатке – и подаю бабушке, говоря «в хозяйстве пригодится». Она, выпростав руки из-под фартука, приняла мою шинель со словами: «Храни тебя Бог, сыночек».

И вдруг толчок, да такой, от которого по брустверу я полетел в котлован. Посыпались ветки, сбитые пулями. Мы, конечно, притаились.

После того, как все успокоилось, я вылез из котлована на бруствер, с другой стороны поднимается мой товарищ. Я спрашиваю: «Ты чего?» Он говорит, что второй пучок трассирующих шел на нас, вот он меня и двинул, а сам – в другую сторону.

Может, кому покажется, ну что здесь такого, подумаешь, толкнул. А ведь с пулеметной очередью шутки плохи, тем более, если она летит на тебя. Здесь с пучком трассирующих летела наша смерть. А вот как определить, чем измерить действия моего товарища, ему же угрожало то же самое, а он все же еще толкнул и меня. Значит, его мысль работала во спасение нас обоих. А если бы не он, неизвестно как сложилась бы моя судьба. В этот момент я мог бы быть убитым или в лучшем случае раненым. Значит, не судьба. Она дала мне шанс на жизнь, благодаря моему товарищу.

Так в доли секунды можно избавиться от трагических последствий судьбы, когда с тобой рядом есть настоящий друг, который беспокоится не только о себе.

Тут, надо полагать, сработала заповедь генералиссимуса А.Суворова, которая гласит: «Сам погибай, а товарища выручай».

Конечно, никаких патриотических призывов по этому случаю у нас не было. Но чувство товарищеского долга и ответственности было в сознании каждого из нас постоянно.

 

СВОИХ НЕ ОСТАВЛЯЮТ

 

Из села мы немцев выбили без особого сопротивления, одним рывком. Его, может, немцы не ожидали и быстро оставили село. Но самое главное заключалось в том, что они оставили в селе большое количество грузовых автомашин, которыми были запружены все улицы.

При виде таких богатых трофеев у нас загорелись глаза. А ведь трофеи для солдата были не последним желанием. Тут уж ничего не скажешь. Мы, конечно, сразу по машинам, проверять, а что же в них есть.

В этом и была наша грубейшая ошибка, как говорят командиры, потеря бдительности.

Мы потеряли осторожность, у нас притупилось чувство опасности, этим и воспользовались немцы. Вышибли нас обратно из села в наши окопы, но дальше пойти не решились.

Все это было для нас и наших командиров явлением весьма неприятным, тем более, что мы шли только вперед. Легко взяли село, добыли большие трофеи, а в результате – нули и никакого толка, а один конфуз.

Сидим в окопах. Тишина. Даже стрельбы нет. Просто удивление. Приползает к нам в окопы младший лейтенант Саша Байрачный. Был он парень атлетического сложения, видный со всех сторон, для женщин одно загляденье. И первый его вопрос «Кто пойдет со мной?». Мне, говорит, приказали разузнать обстановку в селе и доложить. От комбата, говорит, получил хорошую взбучку, вот он и погнал меня, несмотря на то, что день. Так что, ребята, дело может быть весьма серьезное, а выполнять надо.

Отобрал он нас, четырех солдат, и поползли мы к селу. По-прежнему тишина, ни одного выстрела. Добрались до садов и по ним пробираемся за домами. У одного подвала слышим разговор. Саша говорит: «Посмотри». Я спустился в подвал и вижу – женщина хлопочет около солдата, перевязывая ему руку в районе локтя. Видно, пуля клюнула.

Саша Байрачный

Произошло это, видно, тогда, когда нас немцы выбивали из села, и он отстал, а женщина его подобрала – и в подвал. Забрать его сейчас мы не могли. Поэтому я его успокоил и пообещал, что на обратном пути заберем обязательно.

А в селе тишина и ни одной машины. Их как ветром сдуло. Стоим мы у ограды. Саша говорит: «Федь, видишь напротив, через улицу у дома стоит лошадь. Мотнись и забери ее – пригодится нашим кашеварам. Будет от нас им подарком».

Я посмотрел – на ней ни уздечки, ни веревки нет, и говорю: «Саша, на обратном пути чего-нибудь найдем и тогда уведем».

Он говорит: «Ладно, пойдем на улицу».

Только мы вытянулись гуськом вдоль ограды – Саша впереди, мы за ним – как полоснула пулеметная очередь, только щепки от забора полетели. Я хотел под ограду нырнуть, в кукурузу – она там росла – поскользнулся, упал. Саша попятился и через меня кувыркнулся. Видит, что я шевелюсь, прохрипел: «Уходим».

Ушли мы под забор, через кукурузу к клунье. Собрались за ней, на удивление все целые. Оказывается, пулемет бил из дома, у которого стояла лошадь. Тут мне снова повезло: пойди я за лошадью – пулеметная очередь была бы моя, это точно. Позже там мы и застукали двух немцев с пулеметом.

Потом Саша говорил, что когда через меня упал, то подумал, что меня ранило или убило, и надо уносить, а оказалось, что я сам двигаюсь. Вот в такой обстановке он не потерял ориентировки, и первая его мысль была – а может, меня надо уносить из-под пулемета.

Хочу сказать, что немцы своих раненых и убитых всегда уносили с собой. Это мы по-солдатски отмечали с уважением.

На обратном пути мы забрали раненого и передали его санитарам. А немцы увели весь автопарк, оставили прикрытие и ушли из села.

Все это можно выразить словами блатного жаргона: «Фраера жадность губит».

Мы же были на войне, где всегда надо быть осторожным и осмотрительным, вот так-то.

 

БЫЛ И ТАКОЙ СЛУЧАЙ

 

Перед отъездом с фронта на учебу меня перевели во взвод полковой разведки. К этому времени пришел приказ: «молодых ребят, имеющих образование восемь-девять классов, направлять в военные училища».

Я отменными физическими качествами не отличался, так, середнячок, но зато я мог хорошо ориентироваться на местности и безошибочно просматривать и определять все изменения на ней. А для разведчиков, ходящих за «языком», это было очень важно. На местности я чувствовал себя как дома. Может, это и понравилось командирам, и меня перевели во взвод разведки.

Наш передний край проходил под местечком Броды, недалеко от города Львова. Полазав пару дней по переднему краю, просмотрели передний край немцев, определили пути подхода к цели и отхода от нее, уже с возможным «языком». Распределили кого в группу захвата, кого в группу прикрытия.

В назначенное время вышли «в поиск». Но нашим планам не суждено было осуществиться. При подходе к намеченной цели мы были обнаружены немцами и обстреляны. Пришлось отходить. Но, как говорят, одна беда не приходит. Во время перестрелки был ранен в пах командир взвода. Ребята из группы захвата подняли на руки командира и понесли, мы же стали отбиваться от немцев. У них, видно, появилось желание прихватить «языка» для себя. Нас хорошо стали прикрывать ребята с нашего переднего края. Вот в такой непростой обстановке мы, солдаты, думали не только о себе, но и о тех, кому нужна была помощь, кто в ней нуждался. В данном случае она была нужна нашему командиру.

Так мы общими усилиями отбились от немцев, донесли своего командира до своих и передали его в руки медиков.

Может, кому-то покажется, что поиск – это пошел и пришел. Нет, поиск – это встреча со смертью, ведь откуда ствол смотрит на тебя, определить было довольно трудно.

Так я сходил единственный раз в поиск. Через несколько дней меня отправили на учебу в училище.

 

РАССТРЕЛ ГИТЛЕРА

 

Освободив очередное село, заходим на территорию бывшей МТС (машинно-тракторная станция). Стоят два трактора ХТЗ и другой сельхозинвентарь. Вид тракторов сразу напомнил мне мою работу, я же был трактористом в колхозе.

Подхожу к дому, видно, до войны это была контора МТС. Смотрю – на стене красочный плакат, на котором нарисована длинная колонна наших красноармейцев под конвоем немецких солдат, а внизу написано: «Четыреста шестьдесят тысяч пленных русских солдат». При виде этого плаката и цифры на нем у меня как-то нехорошо ворохнулось в груди и даже защемило.

Захожу в комнату, смотрю – на стене висит большой портрет, на котором изображен Гитлер. При виде этого портрета я ничего лучшего не придумал, как передернуть затвор автомата и пройти двумя очередями по этому портрету. Тут же сразу вламываются в дверь два моих товарища. Смотрят на меня и спрашивают: «Ты чего?» Я им показываю на портрет. Они расхохотались. Мы, говорят, думали, что ты с кем-то здесь столкнулся, а он «казнь» устроил, после которой кому-то придется ремонтировать поколупанную стенку.

Выйдя из дома, мы остановились у плаката. При виде его бодрого настроения у нас, конечно, не было. Тем более до нас уже доходили известия о том, как встречали солдат, вернувшихся из плена. Разговор был коротким: десять лет, лесоповал и клеймо – предатель. Жутко, но это было так.

Конечно, в нашей солдатской среде этот вопрос не обсуждался, об этом молчали, да и времена были не те, чтобы можно было говорить во весь голос. За такие разговоры можно было свободно получить лагерь или штрафбат. Выходит, кому-то была нужна власть, нам же, солдатам, была нужна Россия. За нашу Россию мы, что называется дрались, отдавая свою молодость, а если требовалось, то и свою жизнь.

Посмотрев на плакат, мы обменялись невеселыми мнениями, ведь столько нашего брата под конвоем. Может, они плохо воевали? Нет, воевали они как надо, с полной отдачей сил. А вот у некоторых командиров чего-то не хватало, и эта нехватка в ряде случаев была причиной трагических последствий для солдата.

Постояв еще немного у плаката и поговорив, мы сошлись в одном: за такие большие цифры пленных следовало бы кое-кому хорошенько намылить шею, особенно тем, кто занимал высокие посты в армии и государстве. Полмиллиона солдат…, да этой армии вполне бы хватило, чтобы прихлопнуть любого гитлеровского союзника. Поэтому все руководство страной и армией должно было отвечать головой за порученное им дело, тем более в военное время.

Что же касается Гитлера, мы были уверены: рано или поздно, его все равно достанем. Солдат воевал за себя, за родных и близких, за свою землю и за свою Россию, поэтому войну он принимал как должное. А вот выдумывать какие-то объективные причины для оправдания своих просчетов, как, например, немцы напали на нас без объявления войны и другие, мы, солдаты, считали отговорками государственных и военных руководителей для того, чтобы снять с себя ответственность за те неоправданные потери, которые несла наша Армия, особенно в первый период войны.

Однако тревога за тех, кому выпала нелегкая участь плена, нас, солдат, не покидала, и мы понимали, что жесткость к пленным, кто из него возвращался, со стороны.

 

ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА

 

За время своей окопной жизни и в постоянных стычках с немцами мне пришлось видеть много случаев гибели своих товарищей.

Без внимания это не оставалось. Все это воспринималось с тоской и печалью. Мысль о том, что я могу в любое время быть на его месте, была постоянно со мной.

С одной стороны, это не настраивало на лозунговый патриотизм, с другой стороны – мы видели, какая шла война, а она была не на живот, а на смерть, поэтому свою «работу» на войне мы выполняли как следует. Есть смертельно опасный враг, следовательно, его надо выгнать с нашей земли, не захочет уходить – его следовало уничтожить.

Я уже говорил о том, как нами воспринималась гибель наших товарищей.

А вот как все обстояло, когда от твоей руки погибал солдат противной стороны, и ты все это видел. Вот об этом я и хочу рассказать.

Во время второй атаки, в которой я принимал участие, мы ворвались в окопы немцев. На одном из изгибов хода сообщения я столкнулся с немецким солдатом лицом к лицу. Итак, мы сошлись. Времени для обдумывания своего положения у меня не было, полагаю, что у немца тоже. Здесь, скорее всего, работал инстинкт самосохранения. Немец держал палец на спусковом крючке своего автомата, я – своего. И, видно, было судьбе угодно, чтобы у меня инстинкт самосохранения сработал на долю секунды раньше. И я нажал на спусковой крючок.

Я очнулся лишь тогда, когда автомат перестал колотиться в моих руках, а в диске, наверняка, было десятка два патронов. Немец же, привалившись к стенке окопа, сидел в полусогнутом состоянии. Видение этой позы немецкого солдата пару дней не давало спокойно спать, хотя его, спокойствия, и так было мало. А тут еще это.

Каждый из нас переживал подобные моменты по-своему. Все зависело от того, как ты столкнулся, видел ли лицо противника и насколько быстро произошла эта встреча. Однако могу сказать одно: такие случаи ни у кого не вызывали радости, и ее никто не проявлял. Врага, который к нам пришел незваным, да еще с оружием в руках, мы не жалели. Но человек и его жизнь – это совсем другое дело. Соединить эти два понятия – враг и жизнь человека – задача весьма трудная. Однако, несмотря на трудность этого вопроса, мы, солдаты, не обходили его стороной. Пусть в скупом немногословии определяли свое мнение о жизни человека как таковой, сходясь на том, что жизнь человека надо уважать и беречь.

Раз зашла речь об этом, то давайте поговорим о жизни человека, которая дается ему однажды. Подчеркиваю, важность вопроса заключается в том, что жизнь человеку дается однажды, она неповторима.

В писании Библии и Евангелиях сказано, что Господь, создав человека по его образу и подобию, вдохнул в него жизнь. Некоторые из нас читали об этом. Я же читал Библию своей бабушке по вечерам, она была верующая, но неграмотная. Следовательно, коль жизнь дается человеку Господом, то он же вправе забрать ее обратно, и никому другому этого права не дано. Этот весьма сложный вопрос в своей солдатской среде широко не обсуждали, зная о том, что Колыма и штрафбат за это были бы обеспечены.

Однако человек, по своему неразумению, подчеркиваю, присвоил себе право на истребление себе подобных, защищая это свое право различными законами, придуманной политической, экономической и т.д. необходимостью.

А ведь отнять жизнь у человека, да еще насильственным способом, является тягчайшим преступлением и непростительным грехом. В десяти заповедях Господних одна из них гласит: «Не убий». Все, казалось бы, ясно. Однако человек изыскивает различные причины, чтобы доказать свое законное право на истребление себе подобных. Конечно, выбраться из пучины греха тысячелетней давности не так-то просто. Для этого нужно время и усилия не одного поколения. В этот многотрудный процесс должны включиться все, начиная с простых людей и всех власть имущих.

Испытывая на себе всю тяжесть и жестокость этой войны, мы, солдаты, это понимали и даже иногда, если позволяла обстановка, обменивались мнениями о том, что так жить дальше нельзя. Мы говорили, что у человека есть две главные ценности – это его здоровье и его свобода. Эти две свои ценности, как главные, ты должен беречь и защищать, но и к здоровью и свободе других должен быть внимательным. Вместе с этим мы хорошо отдавали себе отчет в том, что свободу нельзя смешивать со вседозволенностью, а вседозволенность не должна иметь места в жизни человека.

Может, для кого-то наши солдатские суждения будут отдавать некоторой наивностью, не спорю. Однако таково было наше солдатское мнение о жизни человека как таковой, а она обрывалась на наших глазах довольно часто.

Уважение к жизни человека должно находиться в сознании каждого из нас постоянно.

 

ВОДНЫЕ РУБЕЖИ

 

Реки – Десна, Днепр и Припять – сливаются вместе недалеко друг от друга. Днепр являлся главной рекой. Десна вливалась в Днепр слева, а Припять справа. Эти реки были как бы притоками Днепра, но выглядели довольно солидно.

Форсировать эти реки нашей дивизии пришлось за весьма короткое время. Мы продвигались довольно быстро, а вот тылы такого темпа выдерживать не могли. Но лозунг «Вперед, на Запад!» со времени разгрома гитлеровцев в Орловско-Курском сражении постоянно набирал темп, который мы испытывали на себе.

ДЕСНА

 

Река Десна сама по себе неширокая, но течение ее довольно быстрое. Особого сопротивления немцев при форсировании Десны мы не встретили. Небольшая перестрелка и обмен артиллерийско-минометным огнем, что с нашей стороны было значительно сильнее. Все это нам позволило, использовав все подручные плавсредства, быстро форсировать Десну и без особых остановок двинуться вперед к Днепру.

Так мы перешли первый водный рубеж.

Под огнем врага советские воины форсируют Днепр (сентябрь 1943 г.)

 

ДНЕПР

 

Днепр в планах гитлеровского командования был тем неприступным и непреодолимым валом, дальше которого русским хода не будет. Но ведь загадать и спланировать – это одно. А когда получаешь «в хвост и в гриву», совсем другое. Верно, гитлеровцы огрызались, используя все виды огневых средств и авиации с тем, чтобы не дать нам возможность форсировать Днепр. Но мы, солдаты, чувствовали, что у немцев силенок не хватает. В основном, главные события разворачивались в районе Киева, и немцам пришлось стягивать свои силы в направлении Киева.

На нашем направлении форсирования Днепра немцы особого сопротивления не оказывали. Была перестрелка без участия артиллерии. Пролетела «рама» – немецкий самолет-разведчик, бросила пару двадцатипятикилограммовых бомб и ушла восвояси.

Организовано форсирование было хорошо. За короткое время наш второй батальон 207 гв. СП был уже на правом берегу Днепра.

Как ни упирались немцы, мы все же Днепр форсировали. Переплыли мы его в одной лодке с сержантом Александровым. Это был пулеметчик экстракласса. По возрасту он был значительно старше нас. Так этот пулеметчик пулеметом «Максим» мог выстукивать мотив «Цыганочки». Парень он был отчаянный, позже ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Его портрет рядом с другим Героем нашего полка, сержантом Краля, был помещен в галерее Героев Советского Союза в музее Советской Армии.

Итак, Днепр мы форсировали и двинулись вперед. Впереди был третий водный рубеж – река Припять.

На правый берег Припяти (сентябрь 1943 г.)

Форсировав Десну и Днепр, мы подошли к реке Припять в районе города Чернобыль. Продвигались мы быстро, и тыловые подразделения изрядно поотстали.

Подойдя к реке, мы думали, что так же быстро форсируем Припять, а получилось наоборот. Немцы нас не только через Припять, а и близко к ней не подпускали, заливая нас свинцом в полном смысле этого слова. Кроме этого, что для нас было полной неожиданностью, с той стороны начали прибывать, в основном в ночное время, на различных плавсредствах, солдаты. Мы их принимали и узнали о том, что их дивизией город Чернобыль был освобожден, но удержаться они не смогли. Немцы столкнули их обратно в Припять.

На той стороне, напротив нас, на берегу лежала баржа, ее немцы превратили в дот и оттуда вели пулеметный огонь на артиллерия, а ее с нами не было, потому как она тоже отстала. С продовольствием тоже стало туговато, приходилось экономить.

Примерно через неделю подошла артиллерия, немцам хвост прижали, их огневую точку – баржу – раздолбали, и жизнь пошла веселее, все стали готовиться к форсированию реки Припять.

 

ОН РЯДОМ С ТОБОЙ ВСЕГДА

 

И вот день форсирования Припяти настал. После неплохой артиллерийской обработки немцев мы пошли на воду. Переправлялись буквально на всем, что могло держать нас на воде. Мы впятером сколотили себе плотик. По команде уселись на него, оттолкнулись от берега. Немцы, конечно, огрызались. Но нашу переправу прикрывали артиллерийским и пулеметным огнем. Особенно хорошо работали крупнокалиберные пулеметы. Их очереди поднимали наше солдатское настроение. И вот когда до берега оставались буквально метры, наш плотик так качнуло, что я без задержки скользнул с него в воду. На мне была шинель, автомат на шее, запасной диск, пара гранат, на ногах ботинки с обмотками. И вот вся эта экипировка потянула меня вниз. Первая мысль, которая мелькнула в голове, – это конец. И вдруг чувствую, чья-то неслабенькая рука, ухватив меня за воротник шинели, выдернула из воды, проволокла по песчаному берегу, усадила под куст лозняка, кто-то сказал: «Посиди» – и исчез в кустах.

Вот такой был плотик

В действительности же, в таком состоянии я не только идти, а даже подняться не мог.

Шел бой за первое село. Когда с меня стекла вода, я полез по кустам в село. Немцев уже выбивали с окраины. Я нашел своих ребят, и жизнь пошла своим чередом. Появились два танка, и немцы попытались столкнуть нас в реку. Но мы, отрубив пехоту, заставили их повернуть обратно. Мы же стали продвигаться к Чернобылю. А вот какого Бога молить и кому говорить «спасибо» за свое спасение, я так и не узнал.

И вот сейчас, спустя многие десятилетия, все это вспоминаю, и на вопрос: «А кто же это был?» у меня только один ответ – это был такой же солдат, как и я. Выходит, что мы умели ценить не только свою жизнь, но и жизнь товарища, если ей угрожала опасность.

Равнодушных к несчастью товарищей среди нас не было, и друг друга в беде не оставляли. Каждый из нас знал, что рядом всегда есть надежный товарищ.

 

ЖИТОМИР

 

Эта страница моей окопной жизни является весьма неприятной. В свое время об этой неприятности ни в каких сводках не сообщалось. Тем более она случилась в тот период войны, когда наше движение «Вперед на Запад!» было повсеместным, на всех наших фронтах гитлеровцы терпели одно поражение за другим.

Однако, как говорят – и на старуху бывает поруха.

Гитлеровцы, находясь в Житомире, не особо упирались в обороне и Житомир мы освободили, что называется одним ударом.

Выбив их из города, было интересно, а какие достались нам трофеи. Войны же без трофеев не бывает.

Оказалось, что немцы на путях станции оставили целые цистерны со спиртным, кроме этого много спиртного было в ящиках на складах.

Вот тут-то и сыграла с нами злую шутку наша невыдержанность, потеря бдительности и надежда на то, что немцы отступили далеко. Невыдержанность проявилась в употреблении спиртных напитков. К тому же в большинстве случаев бесконтрольность со стороны командиров тоже играла свою отрицательную роль.

Через небольшую речку, которая там протекала, был брод. Так вот, если бы этот брод заминировать полдесятком противотанковых мин, то первый же танк, подорвавшийся на мине, закупорил бы брод, и неприятностей могло бы и не быть. Но этого сделано не было, чем и воспользовались немцы. Перейдя брод, они вошли в город и повели бешеный обстрел всего и вся, практически, не встречая сопротивления.

А какое сопротивление, если из окна вылетала на тротуар пустая бутылка, а туда влетал снаряд из танка. Все это привело к тому, что немцы нас из города выбили. Мало этого, под их нажимом нам пришлось совершить почти пятидесятикилометровый марш-бросок за сутки, но только пад, а на восток. Вот такая нелицеприятная картина произошла при освобождении города Житомира. Не знаю, какие меры предприняло командование и какая была разборка, ибо я был всего только солдат и мне было доступно только то, что меня окружало.

А вот как мы отреагировали на все это случившееся, тем более сами повинны в этом, я попробую коротко рассказать.

Когда мы остановились, а точнее, когда нас остановили, мы собрались с духом, используя относительное спокойствие в своей солдатской семье, обсудили создавшееся положение. Конечно, больших собраний не проводили, но мнение у всех было одно. В этой трагедии повинны и мы, солдаты. Потерять стольких товарищей по глупости. Поэтому без лишних слов, каждый из нас сделал вывод: «Хватит дурью маяться, ведь шла война».

Допустить такое разгильдяйство и потерять чувство ответственности в дальнейшем мы не могли, и прекрасно понимали, что это не просто ошибка, а преступление. В Библии по этому поводу сказано: «Кто употребляет без меры во вред себе и окружающим, с тем надо обращаться как с преступником».

 

 

КОРОСТЕНЬ

 

Коростень – городок районного масштаба, большой величины не представлял, а вот как железнодорожный узел имел серьезное значение. Там пересекались дороги: Ленинград – Одесса, Рига – Москва и ветка на Киев. Поэтому немцы не хотели отдавать такой важный железнодорожный узел и упорно его обороняли. Подойдя к Коростеню, мы закрепились в районе Коммуны, что недалеко от городской окраины. Попытка выбить немцев из города с ходу не увенчалась успехом, и мы заняли оборону. Большое беспокойство нам преподносил немецкий бронепоезд. Он периодически подходил к станции и начинал шквальным огнем поливать наш передний край, обстреливал и отходил обратно. Мы всегда удивлялись, неужели наша артиллерия или авиация не могут дать окорот этой черепахе. Его, конечно, позже достали и рванули в районе Овруга. На переднем крае была относительная тишина, но она оказалась обманчивой. Где-то в середине декабря 1943 года рвануло по фронту с флангов и тыла. Мы оказались в окружении. Находиться в окружении – ощущение весьма болезненное. Никакого контакта, никакой связи – все это обрекало на одиночество.

В таком положении мы находились недолго, всего трое суток, укрываясь в посадках. Нашу группу, человек сто с лишним, собрал капитан Шахов. Я даже фамилию его помню до сих пор. К утру третьего дня мы всей группой выдвинулись к железной дороге, что шла в сторону Киева. Для нас это был практически, единственный путь для выхода их окружения.

Бронепоезд Коростень (ноябрь 1943 г.)

Так как было известно, что эту дорогу немцы уже блокировали, то рывок на прорыв был сделан сразу всей группой. Когда мы прорывали заслон и подошли к первому разъезду, то нас уже оставалось всего половина от тех, кто участвовал в прорыве. Не успели мы отдохнуть, как у разъезда нас догнали два немецких танка и обстреляли, оказалось, танки были окрашены в желтый цвет, это значило, что немцам некогда было перекрашивать эти танки, предназначенные для боевых действий в пустыне. От разъезда по кустам через ложбинку мы поднялись на другой ее скат. Танки от нас отстали, без поддержки пехоты они одни многого бы не сделали и на риск не пошли.

Однако нас ждал непредвиденный и неожиданный сюр приз. Нас встретил заградительный отряд. Впереди майор на коне, сзади цепь автоматчиков в касках, хорошо одетых и вооруженных. Майор остановил нас и изрек в наш адрес обвинения в том, что мы трусы, паникеры, предатели и нас следует расстрелять. Я шел рядом с сержантом. Майор буквально наехал на сержанта, выхватил пистолет, я услышал щелчок курка, но выстрела не прозвучало, патрона в патроннике не было. Тут же заквакали мины – одна за другой. Видно, немцы били по площади. Все залегли. Когда налет прекратился, я поднялся, подошел к сержанту, позвал его, но он не отвечал, повернул его на спину и увидел, что он убит, видно осколок его достал.

Майор, видя это, сменил гнев на милость, указал на село и сказал идти туда, нас там собирают. Придя в деревню, мы увидели, что нас, солдат, там собралось изрядное количество.

На второй день к нам приехал генерал со своей свитой. Нас, конечно, он не хвалил, вся его речь свелась к тому, что мы прокукарекали, это мягко говоря, Коростень, из которого надо выбить немцев, и чем быстрее, тем лучше. Из строя раздался вопрос: «А артиллерия будет?» В ответ генерал сказал: «Да, будет». «Тогда возьмем город, – ответили ему. Тогда он добавил: «Возьмете город – три дня отдыха. Конечно, от такого обещания наше настроение поднялось. Шутка ли – три дня отдыха. В конце ноября нас выдвинули к Коростеню. Во второй половине дня, после хорошей артиллерийской обработки немцев, мы двинулись вперед и ближе к вечеру были уже на окраине города и начали выбивать немцев из казарм военного городка.

Из окна одной казармы, она была у нас на пути, назойливо простреливал пространство один немецкий пулемет. Вот тут, может, я и отличился, на четвереньках добрался до отмостки казармы, по ней к этому окну, из которого бил пулемет, затаился, и, когда наступила пауза в стрельбе, я бросил гранату в окно, она стукнула, и пулемет перестал работать.

Рывок, и мы столкнули немцев в реку Уж, мост через нее был деревянным, и немцы его сожгли.

Под утро мы полностью очистили город от немцев, они оторвались от нас. Так мы выполнили обещание, данное генералу. Ну, и он свое обещание тоже выполнил. Мы три дня отдыхали и приводили себя в порядок. Отмывались сами, стирали все свое обмундирование, чистили оружие и вволю ели шоколад, так как кроме него на складах станции других трофеев никаких не было. Во время отдыха мы с Сашей Байрачным разместились в доме, где хозяйкой была пожилая женщина и с ней молодая девица. Произошел весьма серьезный конфликт. На вторую ночь мне постелили на полу в зале, рядом стояло пианино. Утром я проснулся, повернулся на бок, смотрю – под пианино лежит стопка каких-то бумаг. Дотянулся рукой, вытащил и вижу, что это цветные открытки с изображением Гитлера. Я соскочил, растормошил Сашу, показываю ему открытки, он говорит: «Ну и что?» »Как, что, – говорю, – они тут с немцами шашни водили, а мы рвались освободить их. Да за это надо их шлепнуть и никаких разговоров. Он начал меня убеждать, что я не СМЕРШ и не трибунал и никаких прав так решать вопрос у меня нет. И пообещал в этом деле разобраться. Я же уперся в одно: шлепнуть и все. В подтверждение этого я достал трофейный парабеллум и проверил патроны в обойме. Саша, видя это, замечает: «Я тебе сейчас влеплю затрещину, и пока ты придешь в себя, то одумаешься». Это, конечно, меня не устраивало, так как познакомиться с такими кулаками, какие были у него, у меня желания не было. Так помаленьку мы этот конфликт уладили.

Вот так мы были три дня в окружении. Это явление для солдата было весьма неприятное. Отдохнули в городе после его освобождения и вперед. На нашем пути был город Ровно.

При освобождении Коростеня мы потеряли нашего комбата майора Окса. Он был смертельно ранен, и мне пришлось перевязывать его раны. Хороший был командир, боевой. Захоронен он на Коростеньском кладбище.

В 1976 году после увольнения из армии я был в городе Коростень и посетил могилу нашего боевого комбата майора Окса.

 

РОВНО

 

Ровно – это город, в котором размещалась военная и гражданская администрация немцев по управлению оккупированной территорией. Поэтому немцы так просто его отдавать не собирались. Завязались упорные бои. Немцы, это было понятно. Но беспокойство приносили и ОУН (бандеровцы), которые скрывались по лесам в тылу. Зайдя в одну деревню, мы вошли в клунью (сарай) и увидели такое: лежит тело человека, перепиленное пополам, пила и записка, в которой написано: «так буде зов сими коммуняками». После такого зрелища нам было довольно трудно держаться, чтобы не перестрелять и правых и виноватых, а село предать огню. Но мы держались и своеволия не допускали. Однако рыскавшие по лесам шайки бандеровцев принесли нам большое несчастье. Одна из них, наткнувшись на группу, в которой ехал командующий первым Украинским фронтом генерал Ватутин, обстреляла ее. В этой перестрелке был тяжело ранен генерал Ватутин. После доставки его в госпиталь в город Киев он умер. Узнав об этом, мы, солдаты, здорово сожалели, так как знали Ватутина как настоящего отца-командира солдатам. Он солдата берег и ценил. Мы к городу Ровно продвигались вдоль железной дороги. Подойдя к городу, остановились у высокой насыпи, по которой шла шоссейная дорога в город, по туннелю которой проходила железная дорога. Надо было ворваться в город, но как? Через шоссе – это значило, на ее вершине превратиться в мишень, там все простреливалось. Оставался второй вариант – сделать рывок через туннель, хотя он тоже простреливался. При прорыве мы потеряли несколько человек, ворвались на станцию. И когда немцы были выбиты со станции, пути перекрыты, то дело пошло легче. Так, дом за домом, улица за улицей, мы освобождали город. В районе кирпичного завода мы натолкнулись на жесткое сопротивление немцев. Пришли нам на помощь наши артиллеристы, вытащили на прямую наводку пару семидесятишестимиллиметровых орудий, немного поуспокоили немцев, а мы потом их на этом заводе добили. Во время освобождения городка мы встретились и с власовцами, так их тогда называли. Особого сопротивления они не оказывали, у пленных был довольно унылый вид, мы взяли их несколько человек. Однако осадок горечи у нас был, как же так: русский с русскими в штыки?

Город Ровно мы освободили. Наши усилия и жертвы были оценены и отмечены тем, что нашей дивизии было присвоено наименование Ровенская.

 

БРОДЫ

 

После освобождения Ровно мы двинулись дальше, выбивая немцев из сел. С аэродрома Радзивилов немцев настолько быстро выбили, что на нем осталось порядка пяти исправных самолетов, не успевших подняться в воздух. Самолеты нас интересовали меньше, чем продукты в богатом ассортименте. Это нам весьма точно пригодилось.

Все чаще и чаще стали немцы попадать в плен, все чаще стало слышно от них: «Гитлер капут!».

Мы двигались вперед настолько быстро, что артиллерия от нас отстала. Подойдя к местечку Млынув у перекрестка шоссейных дорог, к вечеру мы услышали гул. Оказалось, что с востока под охраной танков двигалась большая колонна разных автомашин. И вот вся эта армада поползла на запад, нам было жаль упускать такие трофеи. Но что было делать, против танка с автоматом и винтовкой особо не навоюешь, а другого в настоящее время у нас ничего не было.

Млынув очистили быстро, перешли на другой берег речки. Там немцы уперлись, заняв оборону на удобных высотках. Вслед за нами в местечко вошли кавалеристы, но их настигла там беда. Лошадей они поставили по сараюшкам, а в это время пара девяток, немецких самолетов, сделала заход и смешала все с землей, они практически были все перебиты, и кавалерийская часть стала пешей. Вот такой произошел казус.

От Млынува наш путь лежал на Броды. Это небольшое местечко недалеко от города Львова. Из него нам пришлось выбивать немцев по-настоящему, их сопротивление чувствовалось. Но у нас был заряд: «Вперед на Запад!». Этот заряд действовал безотказно, мы наступали, а не оборонялись. При освобождении местечка на одном только кладбище, в качестве трофеев, взяли девять пулеметов МТ-33. Надо сказать, машинка неплохая по темпу стрельбы, прицельности, устойчивости в плече и смене ствола. Эти качества мы опробовали на самих немцах. За Бродами немцы заняли оборону, и мы остановились. За время нахождения под Бродами мне удалось единственный раз сходить в поиск в составе разведвзвода. Но этот поиск для нас оказался неудачным, о чем я и писал впереди.

Моя боевая жизнь подходила к концу. К этому времени пришел приказ, где было сказано: подбирать молодых ребят, имеющих образование восемь-десять классов, и направлять их по военным училищам. Распрощавшись с товарищами, я на полуторке из штаба полка уехал в тыл. Через некоторое время мне ребята писали, что немцам устроили Львовско-Бродский котел, в котором растрепали восемь немецких дивизий.

С тех далеких лет прошло много времени. Мне уже восемьдесят восемь лет, поэтому остается одно – вспоминать о том, где же вы, мои друзья-однополчане, боевые спутники мои.

Вчера был приглашен в Малую академию, где готовят малышей для поступления в первый класс. После беседы они окружили меня, гладят ордена и медали на моем мундире своими ручками, глазенки блестят, а у меня на глазах слезы, а в голове одна мысль: «Господи, есть же ты на свете, сделай так, чтобы эти малюточки не изведали в своей жизни страха и горя войны, какую мы пережили, а то и хуже».

Таким образом, война для меня закончилась в июне месяце 1944 года. Служба же в армии продолжалась до марта 1976 года.

Все, что мною здесь изложено, не есть плод размышлений над прочитанным или услышанным. Все это мною пережито в окопе, в солдатской семье. Вместе с тем, прожив солдатской жизнью более семи лет, я готов нести ответ за каждое мною написанное слово.

Пусть солдатская жизнь, на первый взгляд, и кажется грубоватой, но она полна внимания друг к другу, а единой солдатской спайке можно только позавидовать и отдать дань уважения.

Мы, солдаты, восприняли войну как необходимость, которую свалили на наши плечи вопреки нашему желанию.

Но, коль война стала фактом, мы взяли оружие в руки и должны были выполнить закон войны. А он один – или ты победитель, или ты побежден.

Быть побежденными мы никак не могли и не желали. Ведь мы воевали, защищая наши села, города, нашу землю. Все это было для нас родным и близким. И отдать врагу наше родное мы не могли и не позволили.

Несмотря на неудачи первого периода войны, наш солдатский боевой дух не был сломлен противником. Веру в нашу Победу мы донесли до Берлина и водрузили ее вместе со знаменем Победы над рейхстагом. Вся жизнь солдата на войне, которую я постарался описать, и есть солдатская правда о ней, ибо труд войны он вынес на своих плечах вместе с гигантским трудом народа в тылу, с умением наших командиров командовать войсками. Победу на поле боя добывал наш верный защитник Отечества Российского СОЛДАТ.

 

ЧАСТЬ II
КУРСКАЯ БИТВА
Лето 1943 года

ОРЛОВСКО-КУРСКОЕ СРАЖЕНИЕ
зима - весна 1943 года

 

Лето 1943 года явилось новым тяжелым испытанием для Красной Армии и для всего нашего государства в ходе Великой Отечественной войны. В боях под Москвой был похоронен миф о непобедимости гитлеровского вермахта и были сорваны планы блицкрига, а сокрушительный разгром немецких войск под Сталинградом определил коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны в нашу пользу. Все это было достигнуто в упорных боях с довольно сильным противником. Была в значительной степени перехвачена инициатива нашим командованием в ходе ведения боевых действий в период зимней кампании 1942-1943 годов.

В этот период гитлеровскому командованию пришлось думать не о наступлении, а об обороне.

Однако от своих наступательных планов оно не отка-зывалось. Пользуясь проволочкой в открытии второго фронта в Европе нашими союзниками США и Англией. На эту проволочку указывало наше правительство, говоря о том, что эти действия создают тяжелую обстановку для Красной Армии, ведущей борьбу с главными силами Германии и ее сателлитов в единоборстве.

А тем более, борьба идет не только за свою страну, но и за своих союзников, и борьба с гитлеровской военной ма-шиной еще не закончена, а, наоборот, только развертывается. Эта борьба еще потребует больших жертв, усилий и мобили-зации всех наших сил.

В гитлеровской армии началось поступление новой боевой техники. Выпускались танки Т-VI «Тигр», артиллерийские самоходные пушки «Фердинанд», авиация пополнялась новыми истребителями Ма-109, проводилась тотальная мобилизация в армии, шла полным ходом подготовка к боям в летний период 1943 года. С нашей стороны предпринимались все усилия промышленности в увеличении боевой техники, боеприпасов и вооружения. Авиационная промышленность в 1943 году выпустила порядка тридцати пяти тысяч самолетов.

На вооружение авиационных частей поступали штур-мовики Ил-2, бомбардировщики Пе-2 и Ту-2, истребители Як-7, Як-9, Ла-5. Эти самолеты по тактико-техническим дан-ным превосходили образцы немецкой авиации. Особое вни-мание было уделено производству бронетанковой техники.

За 1943 год было выпущено двадцать четыре тысячи танков и самоходно-артиллерийских установок. Основным танком у нас был Т-34. По определению У. Черчилля, танк Т-34 был лучшим танком второй мировой войны. Выпускались самоходно-артиллерийские установки СУ-122, СУ-152.

Заводы, производившие артиллерию в 1943 году, вы-пустили более 130 тысяч орудий всех типов. На вооружение поступала 152-миллиметровая гаубица и 57-миллиметровая противотанковая пушка, как наиболее эффективная в борьбе с танками.

Определился решительный перелом в производстве боеприпасов. Особое внимание было уделено производству зенитных подкалиберных и кумулятивных снарядов, обла-давших высокой бронепробиваемостью. Полным ходом шло производство автоматического стрелкового оружия пулеме-тов и автоматов.

Вся гигантская работа, проведенная по укреплению боеспособности Красной Армии, дала свои результаты. Была создана прочная основа для завоевания новых побед.

К июлю 1943 года в рядах действующей армии и флота насчитывалось шесть миллионов шестьсот тысяч человек. На вооружении нашей армии находилось сто пять тысяч стволов орудий и минометов, порядка десяти тысяч танков и самоходных орудий, десять тысяч двести пятьдесят самолетов и сто двадцать три боевых корабля. Красная Армия приобрела богатый боевой опыт борьбы с сильным и опытным врагом. Все это вселяло прочную надежду на то, что враг бу-дет разбит и победа будет за нами.

Руководители третьего рейха лихорадочно готовились к сражениям на советско-германском фронте. Стремясь взять реванш за неудачи в зимней кампании 1942-1943 гг., они принимали чрезвычайные меры по тотальной мобилизации, которая распространялась на мужчин от 16 до 65 лет, на женщин от 17 до 45 лет. Все эти чрезвычайные меры позволили сосредоточить на советско-германском фронте основные многочисленные военные силы. Таким образом, к июлю 1943 года Германия и ее сателлиты имела пять миллионов триста двадцать пять тысяч человек личного состава, пятьдесят четыре тысячи орудий и минометов, пять тысяч восемьсот пятьдесят танков и штурмовых орудий, почти три тысячи самолетов. Всего здесь было сосредоточено двести тридцать две дивизии противника. Вермахт снабжался новой боевой техникой новейшего образца танками "тигр" и "пантера", штурмовыми орудиями "Фердинанд", на вооружение авиации поступал новый истребитель "Фокс-Вульф-190" и штурмовик "Хеншель-129". Кроме этого, военно-политическое руководство Германии свои стратегические расчеты вело с учетом отсутствия второго фронта в Европе.

Успешно проведенные боевые операции Красной Ар-мией, особенно войсками Центрального и Воронежского фронтов, позволили 8 февраля 1943 года освободить город Курск, продвинуться дальше на Запад и выйти на линию го-родов Севск, Рыльск и Сумы.

Таким образом, образовался выступ с флангами на се-вере от города Орла, на юге от города Белгорода, образовав-шийся выступ стал называться "Орловско-Курская дуга" в планах командования, "Огненная дуга" по кинофильмам и "Курская битва" в ходе решающего сражения летом 1943 года.

С марта и по пятое июля 1943 года было время отно-сительного затишья. Наступил период подготовки к летней кампании 1943 года.

По данным всех видов разведок Красной Армии командованием были установлены замыслы и планы гитлеровцев по окружению войск Центрального и Воронежского фронтов на Курском выступе, их разгрому, что позволило бы выйти на оперативный простор в Юго-восточном направлении с последующим выходом с востока на Москву. Учитывая создавшуюся обстановку, верховное командование и генеральный штаб Красной Армии, приняли решение временно приостановить наступательные операции и перейти к местной обороне. Выполняя этот план, наши войска создали мощную оборонительную линию, состоящую из трех оборонительных полос: первая - главная, вторая и тыловая. Оборонительные сооружения создавались на глубину до двухсот пятидесяти километров. По замыслу нашего командования жесткая оборона позволит измотать силы противника, а с последующим использованием резервов нанести ему сокрушительный контрудар и перейти в решительное наступление.

Последующие события в боях на Курской дуге подтвердили правильность решений командования Красной Ар-мией, а в совокупности с беспримерной стойкостью нашего героя-солдата одержать победу над гитлеровцами в Орлов-ско-Курском сражении.

В Орловско-Курском сражении я участвовал не в качестве командира, а в качестве солдата-пехотинца.

Я находился в постоянных боях все пятьдесят дней и ночей, судьба смилостивилась, и на сегодня я доживаю свой восемьдесят девятый год своей жизни.

Будучи приглашенным на празднование 70-летнего юбилея Победы в Орловско-Курском сражении 23 августа 2013 года, я проехал по тем местам, где мы - восемнадцатилетние юнцы, что называется, стояли насмерть, понимая то, что победу в этом сражении над гитлеровцами необходимо одержать любой ценой. Будучи солдатом, в то время я не знал, какое село мы обороняли и какую высоту удерживали. Там я узнал, что села, которые мы обороняли, сохранили свои названия: Саборовка, Ольховатка, Подсоборовка, Кашара и знаменитая станция Поныри. Высоты, отмеченные на военных картах 231,5; 239,5; 257,0, и незабываемая для меня высота 230,5, которую оборонял наш второй батальон 207 гв. С.П. 70-й гв. С.Д.

Все это я узнал семьдесят лет спустя.

Однако в памяти еще сохранились воспоминания о том жестоком сражении, где столько погибло товарищей, которых не успевали предавать земле похоронные команды и просили помощи у подразделений.

Это одна сторона – память.

А другая – это правда о событиях тех дней. Вот об этой правде иногда забывают или сознательно уходят от нее кое-кто в своих мемуарах. Вот о том, как солдат, находясь в окопе, ожидал приближение часа сражения, как он принял его, что испытывал, находясь в самом сражении, и самочувствие солдата после одержания Победы в этом сражении.

Каково же было морально-психологическое состояние солдата, на чем держалась его твердость духа? А ведь Орловско-Курское сражение не являлось рядовым, оно было жизнеопределяющим для России. Вот об этом я и хочу тебе, читатель, в доступной форме, без прикрас, рассказать, как все это было.

Мои воспоминания не охватывают широкие масштабы, а сводятся к тому, как это складывалось во взводе, максимум в роте, а дальше там было сложно - командование и штабы.

Итак, дорогой читатель, что же это такое, Орловско-Курская дуга?

 

КУРСКИЙ ВЫСТУП

 

Восьмого февраля 1943 года был освобожден г. Курск, войска продвинулись дальше на запад и вышли к городам Сумы, Рыльск и Севск.

С этого момента этот выступ стал местом сосредото-чения личного состава и боевой техники как с нашей сторо-ны, так и со стороны противника. Началась подготовка к бу-дущему Орловско-Курскому сражению.

День празднования освобождения города Курска счи-тается 8-го февраля 1943 года. В это день было окончательно сломлено сопротивление гитлеровцев в центральной части города и было водружено знамя на здании Дома пионеров.

К концу марта 1943 года на Курском выступе наступило относительное затишье в боях. Противоборствующие стороны приступили к созданию оборонительных сооружений, сосредоточению боевой техники и личного состава на занимаемых участках.

Так, на центральном фронте северного фаса дуги про-тяжением 95 км было сосредоточено пятьдесят семь процен-тов стрелковых дивизий, восемьдесят семь процентов танков и самоходных орудий и семьдесят процентов артиллерии всех стволов. Это были войска Центрального фронта. По замыслу командования должны были принять главный удар гитлеровцев, направление которого проходило через станцию Поныри на Курск.

На Воронежском фронте южного фаса дуги, на направлении вероятного удара, было сосредоточено восемьдесят три процента стрелковых дивизий, до девяноста процентов танков и самоходных орудий и более восьмидесяти процентов артиллерии из всего личного состава фронта.

Однако основная задача командования фронтов заключалась в создании мощной и глубокоспланированной обороны наших войск, как главного условия по изматыванию и уничтожению сил противника.

Такая оборона и была создана войсками фронтов за три месяца относительного затишья на Орловско-Курской дуге, и, как показали последующие события, эта оборона выдержала бронированный натиск противника.

За короткий срок в районе Курского выступа было создано и оборудовано восемь оборонительных рубежей, об-щая глубина которых составляла двести пятьдесят, триста километров.

Армии, занимающие первые эшелоны, построили по три оборонительных рубежа. Кроме этого, армии фронтов резерва построили по три оборонительных рубежа. В среднем, в каждой дивизии, занимавшей оборону в этой полосе, было отрыто до семидесяти траншей и ходов сообщения. Все это позволяло осуществлять маневр личным составом и огневыми средствами как по фронту, так и в глубину. Сооружались огневые точки в среднем шесть-семь на один километр.

Одной из главных особенностей обороны Курского вы-ступа являлось то, что войска заблаговременно заняли четыре рубежа обороны: главная и вторая полосы были заняты полностью, тыловая и армейская полосы были заняты на направлении главного удара.

Оборона создавалась с учетом возведения опорных противотанковых пунктов с установкой по 3-5 противотанковых орудий, два-пять минометов, до пяти противотанковых орудий, и усиливались взводом автоматчиков.

В стрелковом полку первого эшелона на направлении главного удара оборудовалось по 3-5 противотанковых опор-ных пунктов. Плотность противотанковой артиллерии достигала 16-20 орудий на один километр фронта. На прямую наводку устанавливались орудия калибра 85 мм и 152 мм.

На Центральном и Воронежском фронтах было откры-то по 4 200 км траншей и ходов сообщения по 28 000 стрел-ковых окопов, по 5 300 командных наблюдательных пунктов. Средняя плотность на минных полях достигала 1 500 противотанковых и до 1 700 противопехотных мин на один километр площади.

В создании оборонительных сооружений активное участие принимало и население Курской области.

К началу сражения на Курской дуге все намеченные мероприятия по созданию обороны на Курском выступе в основном были выполнены.

Наши войска построили глубокоэшелонированную оборону, выдержавшую тяжелейшие испытания огнем и сталью в ходе предстоящих сражений.

В период относительного затишья в частях и подразделениях Красной Армии шло обучение и подготовка личного состава к предстоящим боям. Тем более, было уже известно о том, что в будущих боях гитлеровцы будут применять новую бронетехнику и самолеты. Все это требовало приобретение и отработку приемов борьбы при встрече с противником непосредственно на поле боя.

 

Отрабатывая это упражнение, красноармейцы избавлялись от танкобоязни. Перед каждой из противоборствующих сторон была поставлена решительная цель в достижении победы. Громадные силы, сосредоточенные на Курской дуге, высокая насыщенность их новейшей боевой техникой - все это предопределяло крайнюю ожесточенность и напряженность в ходе предстоящего сражения.

Так выглядело сосредоточение сил противоборствующих сторон на 4 июля 1943 года на Курском выступе.

Курский выступ и размещение Красной Армии и вермахта. Такова была расстановка сил.

Начну с того, как нас, курсантов Барнаульского пехотного училища в июне 1943 года доставили на фронт. Выгрузившись из вагонов, после двадцатикилометрового марша мы остановились у леска, где приказали растянуться в цепь и окопаться. Со мною неотлучно был мой друг детства Дорофеев Николай, с ним мы учились в училище.

Этой фотографии более семидесяти лет, на ней мы с Николаем, он слева. Так мы выглядели в свои семнадцать с половиной лет уже курсантами пехотного училища, где нас готовили к войне.

Как я уже сказал, моим неразлучным спутником был Дорофеев Николай с самого детства, юности, учебы в училище, прибытия на фронт, а через год нас с фронта отправили учиться в авиационную школу, потом третий запасной авиационный полк. И только при его расформировании в 1945 году наши пути разошлись. Его особенность заключалась в том, что в его вещмешке всегда было что-нибудь пожевать, в чем я крайне нуждался, когда начиналась артиллерийская или минометная стрельба, а у меня в карманах и вещмешке были одни патроны, и Николай, зная об этом, всегда выручал меня. На худший случай - сухарик, но даст.

Особенностью переднего края на Орловско-Курской дуге было то, что там были сосредоточены ребята в возрасте 18-23 года, редко кто был старше. Забегая вперед, скажу: мы быстрее и легче поднимались на контрудар. У командиров здесь особых проблем не было. Другое дело со старшими и тем более уже семейными, возникали проблемы. Оно и понятно. Мы не были связаны семьями, этими основными узами жизни, поэтому иногда слышали от старших: «Вам что умереть, вы одни, а у меня дома жена, ребятишки, как их оставить». Поэтому тут никакие лозунги: («Ура! За Родину, да как писали «За Сталина»), не были определяющими.

А вот наша солдатская убежденность в том, что к нам пришел враг, да еще с оружием, это мы твердо знали - его надо изгнать с нашей земли или уничтожить, другого не да-но. Поэтому в слове НАДО заключался весь патриотизм, долг перед Родиной, своими родными и близкими, своей землей.

Вот это все мы выполняли с нашим солдатским упор-ством. А нашего упорства вполне было достаточно для того, чтобы сбивать спесь и нахрапистость с гитлеровцев.

И это НАДО в конечном итоге привело нас к Победе.

С занятием переднего края началась наша окопная жизнь, благо было лето, дни стояли теплые. Но это как-то мало привлекало. А вот о той атмосфере, которая нас окружала, об этом стоит упомянуть. Было такое ощущение, что сам воздух был какой-то тягучий и вязкий. Солнце даже при погожем дне было как бы закрыто плавающей пленкой.

Все это вызывало определенную напряженность. Чув-ство ожидания чего-то не оставляло нас. Среди нас был сол-дат, старший по возрасту, больше чем вдвое. Я даже помню его фамилию – Лавров. Так он всегда говорил: "Ну, робя, дяржись, гроза идет".

Мы и сами видели, сколько было выкопано окопов, размещено пулеметных точек и артиллерии разного калибра на прямой наводке, а саперы каждую ночь ползали за перед-ний край для минирования подходов к нашему переднему краю. Из всего этого, что мы видели, было ясно одно - быть грому, но когда?

И вот за пару дней до начала сражения через боевые порядки нашего полка прошли разведчики из очередного по-иска. Мне удалось перекинуться с ними парой слов.

На вопрос: "Как успехи?"

Лаконичный ответ: "Зацапали".

По солдатской почте мы узнали, что взятый пленный был сапером. Из этого нам стало ясно одно: не сегодня-завтра грянет гром, что делать саперам на нейтральной полосе. Первое - ставить мины, их и так там было наставлено тысячами. Второе - делать проходы в минных полях для техники и личного состава войск. Вот и вся нехитрая разгадка.

Наши с Николаем ячейки в траншее были рядом, и мы наладили с ним доступную связь. Главное было в том, чтобы подать сигнал, что ты жив. Высунул палку из ячейки, значит, порядок. Запаслись патронами, гранатами и бутылками с зажигательной смесью. И конечно, фляжку с водой, а во многих случаях она была просто необходима. Пока еще позволяло относительное затишье, мы с Николаем определили ориентиры цели и места, более доступные к нашим окопам.

Нас же этому учили основательно в училище. Мы, конечно, слабо представляли нашу встречу с противником, но к встрече с ним подготовились основательно, гранаты были под рукой, диски для автоматов были снаряжены все по семьдесят два патрона в каждом. Бутылки со смесью определены так, чтобы их не разбить. Вот так мы подготовились для встречи с гитлеровцами.

Оставалось одно, что никуда нельзя было определить - это ощущение тягучего времени до встречи с противником.

 

ОГНЕННАЯ ДУГА
лето 1943 года

 

Командованием Красной Армии с точностью до часа было определено начало Орловско-Курского сражения. Это сражение не является рядовым, которых много было прове-дено в годы Великой Отечественной войны.

Оно является жизнеопределяющим для нашего государства Российского. Такие жизнеопределяющие сражения в истории России имели место. Таковыми являются разгром рыцарей Креста Александром Невским на Чудском озере, разгром орд Мамая Дмитрии ем Донским на Куликовом поле, срыв захватнических планов Наполеона Кутузовым в Боро-динском сражении. Во всех этих сражениях главным героем был воин-солдат, у которого был один победный клич "За Русь!" С ним воины-солдаты сходились с противником грудь в грудь, глаза в глаза, добывая победу над врагом, не жалея ни сил, ни живота своего.

Все говорило о том, что предстояло решающее сраже-ние, от исхода которого зависело многое на советско-германском фронте.

Вечером четвертого июля 1943 года солдатам десятой армии генерала Вальтера Моделя зачитали приказ Гитлера, в нем говорилось:

"Солдаты! С сегодняшнего дня вы участвуете в важном наступлении, результат которого сыграет решающую роль в исходе войны. Мир должен еще раз убедиться, что любое противостояние немецкому вермахту в конце концов будет подавлено.

Секрет некоторых успехов Красной Армии был в их танках.

Мои солдаты! Теперь у вас лучшая техника, сильный удар, который будет нанесен рано утром, должен отбросить Советскую Армию глубоко в тыл. Вы должны знать, что от исхода этого сражения может зависеть все".

Встреча Гитлера с руководителями операции "Цитадель". Так она была именована в планах немецкого командования фельдмаршалом Манштейном, генералом Моделем и другими.

На этой встрече он заявил о том, что "неудачи не должно быть".

Наша 70-я гв. С.Д. в составе 203, 205 и 207 гв. СП занимала оборону на направлении главного удара через Ольховатку, станцию Поныри на Курск. Итак, ожидаемый гром грянул.

 

ПЯТОЕ ИЮЛЯ 1943 ГОДА

 

Где-то в половине третьего 5-го июля 1943 года вдруг загрохотала артиллерия всех калибров с нашей стороны. Мы были в недоумении. Несколько позже поняли - наши наносят упреждающий удар по немецкой обороне и вглубь. После того, как закончилась артиллерийская обработка немецкого переднего края, наступила гнетущая тишина. Эта тишина легла тяжелым бременем на психику и нервы солдат. В этой гнетущей тишине мы не знали, в какой угол окопа приткнуть свою голову. В штабах было не лучше, все затаились в ожи-дании.

Убедившись в том, что со стороны русских атаки не будет, немецкое командование приняло решение действовать по заранее разработанному плану. Пятого июля 1943 года в четыре часа тридцать минут началось невиданное по размаху и жестокости Орловско-Курское сражение. Оно являлось решающим и жизнеопределяющим в ходе не только Великой Отечественной войны, а и второй мировой войны в целом

На направлении главного удара, а он был спланирован немецким командованием через Ольховатку, станцию Поны-ри и на Курск генералом Моделем, командующим 9-ой арми-ей, были сосредоточены: 292-я, 86-я, 78-я, 216-я, 283-я, 293-я пехотные дивизии, 18-я и 20-я танковые дивизии вермахта.

Всего в этом наступлении было задействовано более 540 единиц танков и самоходных артиллерийских установок, сотни артиллерийских стволов и самолетов. Вся эта армада войск была сосредоточена на 45-километровом участке фронта. Этот участок фронта и являлся для немцев направлением главного удара.

Таково было размещение наших войск и войск противника с 5.30 пятого июля к 22.00 того же числа 1943 года.

Такими мы были к началу Орловско-Курского сражения, восемнадцатилетними солдатами. Ребята из саперного подразделения.

На этом участке фронта наступлению немцев противостояли войска 70-й, 13-й и 48-й армий Центрального фронта генерала К. Рокосовского. Всего порядка 200 тысяч солдат и офицеров в стрелковых частях, 8500 орудий и ми-нометов, 1550 танков и самоходных орудий, 1034 самолета.

Командование Красной Армии предполагало, что немцы свой прорыв осуществят вдоль железной дороги Орел-Курск и вдоль Симферопольского шоссе. Но генерал Модель решил прорываться по старой Екатериновской дороге. Планируя прорвать нашу оборону, выбить нас с занимаемых высот, выйти на ровное поле, где можно было успешнее развертывать и применять танковые подразделения, как основной ударной силы. Сделать рывок на Курск и к исходу четвертого дня сражения, соединившись с войсками Манштейна, замкнуть окружение войск Красной Армии в Курском выступе.

Для осуществления этого плана 5-го июля 1943 года в четыре часа тридцать минут по нашему переднему краю пер-вой полосы обороны был нанесен удар авиацией противника, одновременно начался и артиллерийский обстрел. Этот огневой налет был такой силы и мощи, что подобного не было в период Великой Отечественной войны. Просто на нас обрушилось само небо.

Дым и поднятая земля взрывами застелили все, даже солнце просматривалось бледным пятном. Мы ожидали это-го, но такого не представляли. И конечно, вспомнили преду-преждение нашего старого солдата Лаврова: "Ну, робя, дяржись".

А как же солдат?

В условиях сплошного гула от взрывов поднятой зем-ли, толовой гари, захватывающей дыхание, в такой обстановке у солдата один маневр - поглубже в землю и одна молитва: "Защити и сохрани, Земля Родная". Другого не дано. Подняться или выглянуть из окопа было смертельно опасно.

Обработка нашего переднего края авиацией гитлеровцев, осуществлялась непрерывной бомбежкой. Пятьдесят и более самолетов бомбили, другая такая же группа уходила по кругу, третья заходила на бомбежку. Вот такая круговерть была от восхода до захода солнца. За первый день боев 5-го июля немецкая авиация совершила две тысячи боевых вылетов.

Наша авиация Красной Армии тысяча сто сорок семь боевых вылетов. Появление нашей авиации над обороной противника поднимало у нас, у солдат, сидящих в окопах, настроение и вселяло в нас надежду, что мы в бою не одиноки. При появлении самолетов мы кричали: "Давай, ребята, давай!", хотя знали, что нас никто не услышит, но мы кричали.

Летчик-истребитель Иван Никитович Кожедуб у самолета Ла-5 перед боевым вылетом 6-го июля 1943 года на Орловско-Курской дуге. Закончил войну трижды Героем Советского Союза. Это был наш ас.

Пикирующие бомбардировщики Пе-2 при выполнении боевого задания по уничтожению боевой техники и личного состава гитлеровцев. Пе-2 хорошо был вооружен для своей защиты от истребителей противника. В носовой части ус-тановлен крупнокалиберный пулемет, на турели у стрелка-радиста - крупнокалиберный пулемет в нижнем отсеке и перекидной пулемет ШКАС.

Этот самолет был очень хорошим, и мы, солдаты, всегда рады были его видеть

Экипаж самолета-штурмовика Ил-2 готовится к выполнению боевого задания. Штурмовик Ил-2 был незаменим в обработке переднего края противника и в уничтожении танков. Он имел хорошее вооружение, включая и реактивные снаряды, а также надежную бронезащиту, особенно двигателя и летчика. Июль 1943 г.

Наши штурмовики Ил-2 за работой. Обрабатывают передний край под станцией Поныри 6-го июля 1943 года. Их работа по обработке переднего края противника всегда вызывала у нас восторг.

Экипаж самолета-разведчика "Фокс-Вульф-189". За двойной фюзеляж мы прозвали его "Рама". Самолет очень маневренный. Даже наш ас Покрышкин говорил: "Сбить раму - большая удача для летчика"

Экипаж немецкого самолета перед полетом.

Тяжелые немецкие бомбардировщики "Дорне" в полете.

Сбитый "Юнкерс-87". Это штурмовик с неубирающимися шасси. При полете думаешь, пройдет мимо, а он заваливается на левое или правое крыло, сваливается в пике и уже над головой.

Одновременно с атакой нашей обороны самолетами противника включилась и артиллерия. В артиллерийском обстреле были задействованы тысячи стволов различного калибра. Во время этого огневого налета мы, солдаты, буквально вжались в окопы. Может, кто-нибудь спросит: "А страшно было?" Отвечу по-солдатски прямо: "Никто не хотел умирать раньше назначенного ему срока". Абсолютно храбрых я не встречал. А вот осторожных, осмотрительных, умеющих использовать условия местности, да, таких ребят было много. Нас хорошо учили в училище всему этому. Поэтому, между нами, прошедшими основательный курс солдатской науки, и теми, которых только успели одеть в солдатскую форму и сразу в окоп, была большая разница. Им приходилось объяснять, где должны быть гранаты, диски для автомата или патроны для винтовки, все должно было быть под рукой, без излишней суеты.

В первый день операции "Цитадель" на северном фасе Курской дуги генерал Модель планировал силами 9-й армии прорвать первую полосу обороны Красной Армии. Ввести в прорыв резервы, отражая возможные контрудары русских. С захватом села Ольховатка и близлежащих высот открывался прямой путь на Курск, где должны были соединиться северный и южный клинья войск фельдмаршала Монштейна и генерала Моделя, замкнув кольцо окружения войск Красной Армии в Курском выступе. Все это по планам немецкого командования должно было осуществиться на четвертый день сражения.

Но планы - это одно. А как было в действительности?

Огневым налетом авиацией и артиллерией немцев весь наш передний край, нейтральная полоса и в тылу все было перепахано в полном смысле этого слова. Поле было зеленым, стало черным. Казалось, что ничего живого здесь уже нет. Однако зашевелился солдат в окопах, полетела земля. Мы стали готовиться к первому бою, к первой встрече с противником в Орловско-Курском сражении.

Со стороны немцев пошли тяжелые танки "Тигр" VI, штурмовые орудия "Фердинанд", двигаясь на наш передний край, открыли огонь с дистанции 1300-1500 метров, прикрывая стальным щитом развертывание средних, легких танков и пехоты. Для того чтобы ускорить атаку, немцы впервые применили дистанционно управляемые танкетки В-IV "Боргвард", а также "беспилотные" танкетки, управляемые по проводам Б-III "Голиаф" с зарядом 60 килограммов для нейтрализации мин и разрушения долговременных огневых точек.

 

Управляемая танкетка Б-III "Голиаф"

На некоторых участках для разминирования использо-вались ковровые бомбежки самолетами Ю-87. Всю армаду техники и личного состава войск немцы бросили на 45- километровый участок фронта. Они планировали одним массированным ударом прорвать нашу оборону, выйти на оперативный простор и добыть желанную победу. Удар немцев был упорным с известной долей нахрапистости, это у них было.

На прорыв нашей обороны немцами были брошены лучшие силы пехоты и танков, экипажи которых уже были обстреляны, участвуя в предыдущих боях.

Танковый ас, командир танковой роты "Тигр" VI Виттман на своем танке.

И таких был не он один. Они вели свои танки на наш передний край обороны в надежде подавить огнем и заутюжить гусеницами в окопах нашу пехоту. В этом они были уверены. С такими молодчиками надо было держать ухо востро. Их целью было сломить нас, нашей целью - выстоять, измотать гитлеровцев и, в конечном итоге, разбить. Мы были на дуге, в основном, восемнадцатилетние ребята. Нам не надо было занимать упертости и настырности. Этого вполне хватало на нахальство гитлеровцев, чтобы его сбить.

Мы знали одно. НАДО добыть Победу, вот и все.

Серьезной угрозой и опасностью для нас был танк "Тигр-VI". Он был защищен толстой броней, на нем была установлена пушка калибра 88 мм, прицельный выстрел из которой был 2000 метров. Он мог поражать любую бронетехнику, применяемую в этом сражении.

Гренадеры из дивизии "Великая Германия" отправляются на боевую операцию на 105 мм самоходной артилле- рийской установке. Ольховатка, июль 1943 г.

По мере приближения танков к нашему переднему краю в дело вступила наша артиллерия всех калибров, установленная на прямую наводку. Артиллеристы были молодцы. От их огня стали загораться и рваться танки гитлеровцев уже на нейтральной полосе. Однако танки гитлеровцев шли впе-ред, основательно обстреливая наш передний край из пушек и пулеметов, а за ними шла пехота. Поэтому для нас, пехо-тинцев, крайне необходимо отсечь от танков и не допустить ее в свои окопы.

Танк без пехоты если и дойдет до переднего края, это еще полбеды, а вот если прорвется с пехотой - это уже беда. Вот этого и нельзя было допустить ни в коем случае.

До начала боя мы с Николаем порешили: раз у автомата был прицельный выстрел до 120 метров, ведение огня оче-редями в этом случае было менее эффективно из-за большего рассеивания. Одиночный выстрел на большее расстояние был более точным. Другое дело, когда сходились на расстояние десятков метров, тут вступала в свои права очередь. Это одна сторона дела.

Другая заключалась в экономном расходовании боеприпасов, нам надо было думать и об этом, потому как их доставка на передний край была не по одному желанию, а и по той обстановке, какая складывалась на данный момент. Автомат обладал скорострельностью до тысячи двухсот выстрелов в минуту. И если это не учитывать, то не успеешь моргнуть глазом, как диск оказывается пуст. Обсудив это, мы с Николаем решили бить на дальнее расстояние одиночными, а по мере приближения немцев переходить на стрельбу оче-редями. Это мы посоветовали своим товарищам по окопам.

Первый удар немцев был массированным и напори-стым. Поэтому нам пришлось отступать. За день боев на Ольховатском направлении, начиная с 5.30 утра и до 22.00 5-го июля 1943 года, мы отступили, в отдельных случаях на два с половиной, три километра.

К 5.30 5 июля 1943 года наш передний край проходил по линии Турейка, Красная Заря, Ясная Поляна и Веселый Бережок.

К 22.00 5-го июля 1943 года мы отступили на линию Пробуждение, Подолянь, Бобрик, Соборовка, Подсоборовка, Степь, Ржавец.

Это отступление не было бегством. Мы дрались буквально за каждый метр земли и без жестокого боя мы метры земли немцам не отдавали, понимая тактику своего командования. А она заключалась в том, чтобы в ходе оборонительных боев измотать силы противника, обескровить его, уничтожив максимум живой силы и техники. После чего, выбрав благополучный момент, нанести ему контрудар, в который ввести резервы, с переходом в широкое наступление. Мы, хотя и по-солдатски, оценивали сложившуюся обстановку, она соответствовала действительности, которая складывалась в ходе боев.

Размещение наших войск и войск противника к утру 6-го июля 1943 года.

 

 

ШЕСТОЕ ИЮЛЯ 1943 ГОДА

 

6-го июля 1943 года возобновились бои, накал которых возрастал с каждым часом. Выдерживая натиск гитлеровцев, особенно танков, мы отбивали по нескольку атак противника, а он все наседал и наседал. Потери с обеих сторон были как в живой силе, так и в военной технике, не просто большими, они превосходили все мыслимые размеры. В этой жестокой обстановке и тяжелых условиях все наше солдатское существо - телесное и духовное, было, что называется, сжато в один комок. Одна мысль в голове солдата была - выстоять и удержаться, во что бы то ни стало. Поэтому, каждый из нас, находясь в окопе или переходя в контрудар держался до последнего. По поведению немцев мы видели, что они все поставили на карту и пошли ва-банк. В такой обстановке жестоких боев, ни о каком сожалении и пощаде никто из нас и не думал, да мы от противника этого не ждали и сами ее противнику не давали. Это, читатель, была жестокая война. Со своей стороны в ней мы стояли насмерть.

Фельдмаршал Фон Манштейн за разработкой операции "Цитадель"

Генерал Модель, командующий 9-й армией на северном фасе
Курской дуги, и генерал Гудериан, главный инспектор бронетанковых сил Вермахта,
обсуждают вопрос об использовании тяжелых танков
"Тигр-VI" и САУ "Фердинанд" в предстоящих боях.

Командующий Центральным фронтом К. Рокоссовский
и член военного совета фронта К. Телегин
у рабочей карты на командном пункте фронта

Командующий 13-ой армией генерал Пухов и
начальник штаба армии генерал Малинин.
За обсуждением предстоящих боев.

В этих штабах противоборствующих сторон разрабатывалось нанесение морально-психологических, а также силой оружия ударов по противнику.

А кто принимал эти удары? Конечно, солдат. Находясь в окопе, засыпанный землей, оглушенный взрывами снарядов и бомб, он все это выдерживал стоически. В окопах переднего края Курской дуги в основном были молодые ребята из Зауралья и Сибири. Они-то и были стойкими солдатами.

Солдат-сибиряк в дозоре.

Вот этот солдат, он хорошо знал, как скрадывать зверя в тайге, это была мудрая тактика. Она нам очень пригодилась, и мы ее использовали, соблюдая максимальную осторожность, скрадывая гитлеровцев не хуже зверя в тайге.

Было тяжело. Но поразительная выносливость и непритязательность нашего солдата, данные Богом, позволяли одерживать ему желанные Победы.

В первый день боев 5-го июля 1943 года, когда немцы бросили в сражение максимально количество танков, до ста и более единиц на один километр фронта, задействовали тысячи стволов артиллерии, сотни самолетов, беспрерывно висящих над головой. Все это подпиралось густой цепью пехоты.

К концу первого дня сражения немцам удалось прорвать первую полосу нашей обороны в направлении Соборовки и Подсоборовки, продвинувшись на 6-8 километров. До Ольховатских высот оставалось сделать один рывок в 7-8 километров. Но осторожный Модель приказал не спешить, а отложить нанесение решительного удара до утра 6-го июля 1943 года. Потери с обеих сторон были не просто большими, а огромными. Усталость достигла критической отметки, и к концу дня боев, где нас застигал вечер, мы падали на траву в поле и засыпали, что называется, мертвым сном. Было очень тяжело. Однако мы, настырные юнцы, ничего не хотели отдать немцам просто так. Если нам приходилось оставлять метры нашей земли, то они оставлялись только после жестокого боя и немцы за них платили дорогой ценой.

Надо отдать должное нашим артиллеристам. Им за их труд от пехоты низкий поклон и вечная память.

Концентрация стволов доходила до ста единиц на один километр фронта. На прямую наводку устанавливались орудия калибра 152 мм, 85- миллиметровая зенитная пушка и 76- миллиметровая дивизионная. Эти стволы еще могли противопоставить свою огневую мощь немецким танкам "Тигр" VI, САУ "Фердинанд" и модернизированным танкам Т-IV. Артиллеристы, создавая огненный щит против танковых армад немцев, были нашей надеждой, я имею в виду пехотинцев, в том, что мы устоим, выдержим, измотаем и разобьем гитлеровцев.

Если говорить о том, прорывались или нет немецкие танки "Тигр" VI и САУ "Фердинанд" на наш передний край, надо сказать прямо - прорывались и утюжили наши окопы так, что дышать было нечем, а в большинстве случаев и хоронить было некого, они были закопаны в своих окопах гусеницами немецких танков. Отсекая пехоту гитлеровцев от их танков, мы, пехотинцы, выполняли основную свою работу, ибо знали: пока не стал солдатский сапог на территорию, то она еще не завоевана и не освобождена. А вот когда солдатский сапог ступил на землю, тогда Победа.

В этом заключается суть пехоты как рода войск. Поэтому я, как солдат, утверждаю то, что роль солдата - пехотинца в любой войне очень велика, ибо победа добывается там, где солдат встречается с противником грудь в грудь, лицо в лицо.

Среди солдатской массы пехотинцев, да и не только, между кем-то завязываются настоящие товарищеские отношения, которые не поддаются никакому измерению и оценке, тем более в условиях боев эти отношения запрятаны глубоко в душе, и они являются для солдата святая святых. Такие отношения у нас были с моим другом детства Николаем Дорофеевым. Видно, судьбе угодно было соединить нас и пройти нам то, что она определила. То, что мы делили напополам - глоток воды, сухари и патроны - это одна сторона нашей окопной жизни, очень важная. Другая куда значительнее. Это когда после очередного боя или стычки с немцами я видел, что Николай стоит на ногах, да и я двигаюсь, вот это было наше состояние, которое никакой меркой измерить было невозможно. Ибо наша жизнь продолжалась. В этом случае я всегда говорил: "Ну что, Коля, прорвемся?", а в ответ получал: "Ничего, Федя, живы будем, не помрем". После этого жизнь наша входила в солдатскую колею со всеми ее заботами. А вот сколько она продлится? - эту мысль каждый из нас хранил в своей душе. Однако, несмотря на свою молодость, мы знали: сколько определено Всевышним, столько и проживем. Вот так мы радовались тому, что еще живы.

Первый день боев 5-го июля 1943 года закончился большими потерями с обеих сторон и смертельной усталостью.

С утра 6-го июля 1943 года после артиллерийской подготовки был нанесен контрудар в направлении Подсоборовка - Степь. В этом контрударе основное участие принимала 70-я гв. СД в составе 203-205-207 гв. СП и полки 75-й гв. СД.

Мы практически всю ночь с 5-го на 6-е июля укреп-ляли свой передний край. Саперы же этой ночью проделывали проходы в минных полях для прохода танков и личного состава полков дивизии.

Так наши саперы ставили мины и разминировали поля, делая в них проходы. Труд был не из легких, если еще учесть, что сапер ошибается лишь однажды, жизнь их была не малина.

По разминированным проходам пошли вперед танки и пехота.
с. Подсоборовка, утро 6-го июля 1943 г.

Утром 6-го июля 1943 года батальоны 70-й гв. СД сделали рывок в направлении Подсоборовки от высоты 230.

Личный состав батальонов и танков по проходам в минных полях вырвался на простор и развернулся в цепь. Одновременно со стороны немцев выдвинулись цепи пехоты и танков.

Началось невиданное по размерам в истории Отечест-венной войны огромное встречное сражение. Этот встреч-ный бой молодых ребят, наших солдат, трудно описать, но еще труднее воспринять его сознанием. В этом бою были за-действованы все виды оружия - от танков до кулаков и зубов. Таким он был - жестоким и беспощадным.

Вот он - рывок пехоты в контрударе 6-го июля 1943 года.

Главное, выскочить из окопа, но это было делом очень трудным. Здесь появлялись проблемы у командиров, сложно было поднять личный состав на контрудар или атаку. Приходилось помахать стволом пистолета или погладить мягкое место саперной лопаткой. Всего было понемногу. А главное состояло в том, что никто не хотел умирать раньше означенного времени.

Танковый десант в районе с. Самодуровки 6-го июля 1943 года.

В ближнем бою 6-го июля 1943 года выкатывались на прямую наводку пушки разного калибра от 45 до 150 мм.

76-миллиметровая дивизионная пушка на прямой наводке.

 

с. Подсоборовка, высота 239, июль 1943 г.

с. Подсоборовка, 6-го июля 1943 г.

45-миллиметровая противотанковая пушка при поддержке рывка пехоты. Обладая хорошей маневренностью, успешно использовалась для подавления огневых точек про-тивника на переднем крае и в борьбе с легкими танками

САУ-122 перед выходом на боевое задание. Впервые примененная в Орловско-Курском сражении, имела хорошую бронезащиту и на вооружении пушку крупного калибра. Это все обеспечивало превосходство над всеми танками, в том числе и над танком "Тигр"-VI. За эти качества мы, солдаты, называли эту САУ "Зверобой".

Высота 230 6-го июля 1943 года САУ-122.

 

ТАНКИ Т-34

 

Подразделение танков перед выходом в атаку. По определению Уинстона Черчилля, лучшим танком второй миро-вой войны являлся русский танк Т-34. Он обладал хорошим запасом хода, скоростью, маневренностью и приличным за-пасом снарядов на борту. На наших заводах в годы Великой Отечественной войны было налажено массовое производство Т-34.

А что бросили немцы против нас для того, чтобы ло-кализовать наш контрудар, направленный на Соборовку, Подсоборовку и Степь?

Со стороны немцев к месту боя беспрерывным пото-ком шли танки и САУ.

Танки "Тигр" VI на марше к полю боя.Степь, 6-е июля 1943 г.

Самоходная артиллерийская установка "Ворчун" была применена впервые
в боях Орловско-Курского сражения.Степь, 6-е июля 1943 г.

К переднему краю беспрерывным потоком двигалась
немецкая пехота. Соборовка, 6-е июля 1943 г.

Немецкая артиллерия всех калибров беспрерывно обстреливала
наш передний край. Ясная Поляна, 6-е июля 1943 г.

Несмотря на то, что в Орловско-Курском сражении было задействовано огромное количество бронетехники, авиации и артиллерийско-стрелкового оружия, основным действующим лицом являлся солдат. Без солдата ни один бой не начинался и ни один не заканчивался. Нашим становится то, где ступил солдатский сапог, остальное еще надо отвоевывать, другого не дано. Мы, солдаты русской армии, во мно-гом отличались от солдат армий других стран. Вот, напри-мер, такой вопрос: в нашем Уставе было сказано: "Солдат не должен жаловаться на тяготы и лишения службы". Этим за-кладывалась в каждого из нас целая морально-психологическая программа жизни солдата, которая вырабатывала в солдатах неприхотливость в любой жизненной ситуации. Мы могли переносить отсутствие жизненного комфорта, пользуясь одной солдатской шинелью, переносить жару и холод, недосыпание, недоедание, и все остальные физические нагрузки. Несмотря на свою молодость, мы были настырными и упертыми ребятами - в этом вопросе могли дать сто очков вперед любому солдату. А чем же все это вырабатывалось, где истоки этого? Как бы то ни было, все это в совокупности с военной подготовкой и обучением определяло боеспособность Армии.

Вынужден вернуться с высоты своих восьмидесяти девяти лет жизни в свою доармейскую деревенскую жизнь. Когда наступал период прополки того, что было посажено на нашем огороде, наша бабушка, святая женщина, вооружив нас тяпками, говорила: "Пойдемте, внучки, потрудимся во славу Господа Бога, он нас в беде не оставит". Наложив на себя крестное знамение, она шептала: "Господи, пусть земля моим внукам будет защитой и кормилицей". И что же? Если до призыва в Армию земля для меня была кормилицей, то с прибытием на фронт Орловско-Курской дуги я воочию убедился в том, что она является еще и надежной защитой. Хороший окоп в земле - этим сказано все. Ко всему этому бабушка добавляла: "Внучки, помните о том, что наше богатство и жизнь в нашей земле. Эти пророческие слова не раз приходили мне на память.

Мы, восемнадцатилетние деревенские ребята, с пеле-нок пропитанные этой психологией, никак не могли отдать врагу нашу кормилицу - землю. Мы дрались за нее со всем остервенением и жестокостью.

Как бы ни сложилась жизнь у человека, будь ты оли-гарх, бедный труженик или бомж, мысль в последнюю минуту жизни у каждого будет одна - о земле, которая тебя кормила и поила, и прах твой возвращается в ее объятья, так было и будет во все времена.

Вот как выглядела неприхотливость нашего солдата

Что может быть желаннее кратковременного сна в минуты затишья? А от "Максима" никуда.

С ним предстоит большая "работа" по врагу, он же рядом. Высота 239, 6-е июля 1943 г.

Расчет миномета на отдыхе в минуты затишья Вот он, что называется, мертвый сон

с. Подсоборовка, 6-ое июля 1943 г.

Солдат наедине с самокруткой из Бийской махорочки. С дымком этой махорочки улетали мысли и ощущения той реальной действительности, которая его окружала. Он как бы перемещался в другое измерение жизни.

Мы знали о том, что в это время лучше не подходить к нему ни с какими вопросами или разговором.

Читатель, всмотрись в лицо этого солдата. Куда направлен его взгляд? Постарайся понять его внутреннее состояние.

Он весь в себе.
Высота 230, 6-е июля 1943 г.

Контрудар продолжается. Но Модель, стягивая значительные силы, переходит к ответному удару.

Наша пехота при поддержке танков продолжает наносить
контрудар по противнику, но ощущается переломный момент.
с. Бобрик, 6-е июля 1943 г.

Пулеметные расчеты отсекают от танков пехоту противника, не допуская прорыва ее в наши окопы переднего края.

Идет жаркий бой, и нет времени отдать солдатскую почесть погибшему в этом бою.
Но у каждого в голове одна мысль"Потерпи, браток".
Отобьем врага и воздадим тебе нашу последнюю солдатскую почесть.
с. Гнилец, 6-е июля 1943 г.

Что представляли собой солдаты противостоящей ар-мии? А ведь в ее рядах были немцы, итальянцы, румыны, венгры и испанцы.

Позволю себе остановиться на немецком солдате, как наиболее стойком и подготовленном. Немецкий солдат все-гда оказывал наиболее ощутимое сопротивление. Но верно и то, что, попав в плен, на любой вопрос он отвечал: «Гитлер капут!»

Пулеметный расчет пулемета МГ-34 устанавливает пулемет для
отражения атаки или для поддержания атаки своей пехоты.
с. Самодуровка, 6-го июля 1943 г.

Этот пулемет был хорош тем, что с ним можно было быстро сменить огневую позицию. Устойчивость при стрельбе обеспечивала высокое поражение цели. В свое время я это опробовал сам.

Этих гренадеров не назовем трусами. Они умели нападать и защищаться.
Однако излишний комфорт, которым они пользовались при походах по европейским странам, несколько подпортил их боевой дух.

У нас комфорта-то не было, а были солдаты, а не хлюпики. с. Бобрик, 6-го июля 1943 г.

Солдатам других армий характеристику давать не бу-ду, видел я их практически всех. Скажу одно: им всем до крепости духа и выносливости нашего русского солдата было далеко, это точно.

Я уже говорил о том, что генерал Модель, командую-щий 9-й армией гитлеровцев, собрал значительные силы пе-хоты, танков и всех огневых средств на узком участке фронта и бросил их на локализацию нашего контрудара. Этого он добился, мы вынуждены были отступать и вернуться на ис-ходные позиции.

Хочу остановиться на 70-й гв. СД, во втором батальоне 207-го гв. СП я был солдатом-пехотинцем. К утру 6-го июля 1943 года нас в районе Подсоборовки, от высот 239.5, 230.4 и 231,5 выдвинули для нанесения контрудара по переднему краю немцев. Сложилось все так, что наш второй батальон 207 гв. СП от высоты 230.4 оказался на направлении главного удара. Но бой сложился так, что к середине дня 6-го июля мы вынуждены были отойти на исходные позиции вы-соты 230.4. С этого момента для нашего второго батальона начались часы тяжелого боя, по накалу и жестокости подобного не было в моей солдатской жизни до моего уезда с фронта. Как бы то ни было, мы с Николаем были неразлучны.

"Тигр" VI добивает наш танк Т-34.

Подсоборовка, 6-е июля 1943 г.
Немцы ведут огонь по нашему переднему краю из шестиствольного миномета.
Мы его прозвали "скрипач" за его особый скрипучий звук при выстреле.
с. Бобрик, 6-е июля 1943 г.

Генерал Модель планировал сломить сопротивление русских, сбив нас с высот 239, 230.4, 231,5 и 257.0. А эти вы-соты, имея круговую оборону, были большим препятствием для развертывания танковых подразделений вермахта. Тем более что на высоте 257.0 за нашей спиной уже никого не было, и был широкий простор до самого Курска. А с высоты 257.0 в ночное время можно было просматривать огни Курска.

На двадцатисемикилометровом участке фронта Самодуровка - Поныри развернулись кровопролитные бои. В этом направлении немецкое командование бросало большее количество личного состава и техники, не считаясь с большими потерями.

Танк "Тигр" VI в засаде

с. Самодуровка, 6-е июля 1943 г. Немецкий танкист осматривает пробоину в своем танке. с. Кашара, 6-е июля 1943 г.

Наши артиллеристы знали свое дело. Эффект их повысился с применением подкалиберных и кумулятивных сна-рядов. Они хорошо прожигали броню немецких танков.

Установка пулемета МГ-34 немецким расчетом на треногу более точного ведения огня.

 

ПОДСОБОРОВКА, ВЫСОТЫ 239.5 И 230.4

 

Ко второй половине дня 6-го июля 1943 г. мы заняли окопы нашего переднего края вторым батальоном.

Немцы от нас не отставали, а наоборот, все с большим упорством наседали, не давая передышки. Бросая вал за ва-лом танки и пехоту, немцы рвались вперед.

Но мы встречали их нашим не меньшим сопротивле-нием, и снова спасибо нашим артиллеристам: организовали систему огненных мешков, в которых пространство простре-ливалось перекрестным огнем. Попавший в этот мешок танк противника неизбежно подставлял борт артиллеристам. А борт под пушечный выстрел - это верная гибель.

Противотанковая пушка на прямой наводке.
Высота 230.4, 6-е июля 1943 г.

Немцы несли большие потери. Но они были немалые и у нас. Авиация гитлеровцев, что называется, висела над головами. Артиллерия вела непрерывный огонь по нашему переднему краю. Пехоту постоянно приходилось отсекать, отбивая до десяти и более атак.

 

76-миллиметровая пушка на прямой наводке при
отраженной атаке танков противника.
Высота 230.4, 6-е июля 1943 г. Вот где был ад!

Периодически переходя в контрудар и принимая удары немцев на себя, бились солдаты до последней возможности, но мы стояли, и немцам от нас пощады не было. Все уничтожалось, взрывалось и сжигалось без всякого сожаления.

В этом жестоком сражении нам, солдатам, не надо было читать какие-то лекции. Мы знали одно: гитлеровцев НА ДО было разгромить во что бы то ни стало. О другом мы и не думали, да этого другого и не было.

А как же мой друг в этой суматошной обстановке контрудара и отхода обратно в окопы высоты 203.4? Ведь мы могли потерять друг друга сто раз. Нет, читатель, судьба распорядилась иначе. Мы были связаны ее веревочкой неразрывно и друг от друга не отставали ни на шаг. Ну а как же иначе, ведь в его вещмешке для меня всегда находился сухарик, и чем сильнее разгоралась стрельба, тем больше у меня разгорался аппетит. Это Николай отлично знал и всегда при встрече спрашивал: "Ну, что, Федь, погрызешь сухарь?" Я же в свою очередь всегда был готов ссудить пригоршней патронов, а при той интенсивности стрельбы, которая имела место быть, не успеваешь оглянуться, как диск уже пуст.

День 6-го июля 1943 года близился к своему заверше-нию, наши ряды поредели до предела всякой возможности. Выглянешь из окопа, и видно было: слева и справа кто-то еще шевелится. Но мы с Николаем всегда были рядом в ячейках и сигналили друг другу о том, что еще живы. И вот немцы пошли в очередную атаку, танки впереди. Смотрю: один из них прет прямо на ячейку Николая, думаю: - все, заутюжит. Однако он прошел буквально в метре от ячейки, где находился Николай. Я не успел ничего сообразить, как из окопа мелькнула рука Николая, полетела бутылка с зажигательной смесью и разбилась на моторном отсеке танка, а следом появился дымок - "прикурил". Танк крутнулся и обратно в свою сторону. Но тут его настигли артиллеристы и, видно, не одним снарядом, от которых взорвался боекомплект, и танк разнесло в куски. Вот так Николай "прикурил" немецкий танк, потому как после бутылки, брошенной им на моторный отсек, танк начал уже гореть, а наши артиллеристы добили его на нейтралке. Ну, что сказать, Николаю повезло. Я готов был обнять его, но обстановка не позволяла. Мне тоже пришлось побывать под гусеницами танка, только легкого, который проскочил через окоп, где я был присыпан землей, но если бы хоть на несколько градусов он крутнулся, то меня уже хоронить и не надо было. Вот обращаться с автоматом и вести огонь из него - с упора плеча, от пояса, не поднимая его, навскидку или с одной руки, Николай всегда говорил: "У тебя это, Федя, здорово получается". Мы по-прежнему дрались за высоту 230.4 с отчаянностью обреченных. Немец пер дуром, бросая в бой все новые силы танков и пехоты. Мы, пехотинцы, находясь в окопах, держались до последнего. Главное для нас - было отсечь пехоту, что мы и делали. С танками же управлялись артиллеристы и танкисты, вкопанные под пушку. Но и мы, пехота, старались не отставать. Кое-что рвали и жгли. Накал боев на занимаемых рубежах 203, 205 и 207 гв. СП нашей 70-й гв. СД не ослабевал. К концу дня держать оборону практически было некому. Если наш контрудар, нанесенный 6-го июля 1943 года с утра, цели не достиг, то дыхание немцам все же сбил, те по-прежнему не могли прорвать вторую линию обороны. Генерал Модель значительно сократил линию фронта. Главным направлением для него стали станция Поныри и Ольховатское направление.

К вечеру 6-го июля 1943 года наш второй батальон 207 гв. СП да и весь полк были сняты с переднего края и от-ведены на пополнение. Ну что можно сказать об этом? Ведь отводить-то практически было некого. Наша группа в два-дцать пять человек - это то, что осталось от батальона чис-ленностью 700 человек, пошли в тыл, поддерживая друг дру-га. Остальные остались на высоте 230.4, кто засыпан землей от взрыва снарядов и мин, кто заутюжен гусеницами танков в окопах, а таких было большинство и в захоронении они не нуждались, они были уже захоронены.

Нас встречали минометчики. Видя наш изнуренный вид, начали приводить нас в порядок. Мы прежде всего попросили: "Братцы, воды". Потери в личном составе и боевой технике полков были огромны. Я по пальцам не считал, но видел то, что в полках оставалось личного состава не более двух-трех рот. На одного убитого гитлеровского солдата приходилось два солдата нашей армии, на одну единицу немецкой бронетехники - две бронетехники нашей армии. Вот это я могу утверждать, так как видел все это своими глазами.

Я понимаю, что скромность - это хорошая черта чело-века, но скромность, перемешанная с умалчиванием о той действительности, которая была и окружала нас, для нас, солдат, участвовавших в Орловско-Курском сражении и стоявших насмерть, а это было только так и не иначе, всякое отступление от правды не подходит. Мы должны знать правду о Великой Отечественной войне, живущие еще ныне, но во сто крат важнее она, правда, будущим нашим поколениям, им передана жизнь, тем, кто живет сегодня, и будет передаваться из века в век истории Российского государства. Лампада памяти о не пришедших с поля боя во имя жизни поколений должна гореть неугасимо в душе каждого россиянина.

Итак, минометчики нас приняли по-братски, немножко приумыли, собрали кое-какую солдатскую еду и подкре-пили нас. После чего мы буквально попадали с ног и заснули. Улегшись рядом с Николаем бок о бок, я чувствовал уверенность и, если хотите, радость от того, что в такой обстановке со мной рядом мой друг детства, Николай.

Так закончился боевой день 6-го июля 1943 года за высоту 230.4. Последнюю атаку немцев мы отбивали уже в восьмом часу вечера. Немцы в этих боях использовали большее количество, САУ и личного состава.

Немецкие артиллеристы бьют прямой наводкой по нашим танкам. 
с. Кашара, 6-е июля 1943 г.

Немецкие самоходно-артиллерийские установки на марше
к переднему краю.Высота 238.1. 6-го июля 1943 г.

105-миллиметровая самоходная установка немцев, 
с. Кутырки, 6-е июля 1943 г.

Немецкое 150-миллиметровое орудие. 
Ольховатка, 6-е июля 1943 г.

Однако противопоставленная оборона дала свои положительные результаты. В упорных боях этого дня наша 70-я гв. СД дивизия и ее 203, 205 и 207 гв. СП показали, я не побоюсь этого слова, на что они способны. Упорным сопро-тивлением солдат 70-й гв. СД. 6-го июля 1943 года была надломлена вера немецкого командования в успех операции "Цитадель".

Первый надлом был сделан нашей 70-й гв. СД. Она заложила первый камень Победы в Орловско-Курском сражении.

 

СЕДЬМОЕ ИЮЛЯ 1943 ГОДА

 

За ночь к утру 7-го июля мы были пополнены личным составом и выдвинуты на передний край на высоты 238.1, 260.0, 234.0 на рубеже Самодуровка - Ольховатка.

Мы заняли оборону на этих высотах, зная о том, что за спиной у нас уже никого нет. С этих высот в ночное время можно было просматривать огни Курска. Поэтому для гене-рала Моделя сбить нас с этих высот было задачей номер один. Поэтому оборона полками 70-й гв. СД была занята от Самодуровки и до хутора Курган. В этом месте развернулись жестокие и кровопролитные бои, в ходе которых с немцев сбивали пыл и спесь. Вместе с этим мы, солдаты, хорошо знали, что дальше отступать нам никак нельзя. Несмотря на такую бешеную обстановку, мы были готовы встретить немцев как на войне, а не дома в гостях.

Когда представилась возможность, я расспросил у Ни-колая, как он ухитрился дать прикурить немцу бутылкой. Он ответил: "А хрен его знает, попала под руку бутылка, вот я ее и швырнул на капот мотора. Ну, ладно, говорю, Коля. Ведь наша ячейка – это же целый командный и оборонительный пункт со всеми подчиненными и командирами, с правым и левым флангами, фронтом и тылом. Особенность заключается в том, что обязанности подчиненного и командира следить за правым и левым флангами, внимательно просматривать фронт и тыл. Вот все эти обязанности ложились на солдата, который занимал эту ячейку. А в ней все должно лежать там, где положено, протянул руку - и все в руке. Поэтому, говорю, Коля, тебе не надо было много раздумывать, где взять бутылку, она всегда была у тебя под рукой. С этой моей философской речью Николай согласился.

Схема расположения войск по фронту с утра 7-го июля к вечеру того же дня 1943 года.

Читатель, мне очень хочется сказать о достоинствах и положительных качествах наших солдат-сибиряков.

Несмотря на свою молодость, а им не всем было по восемнадцать лет, участвуя в Орловско-Курском сражении, они показали себя солдатами, которые Победу не отдают, а Победу добывают. Упорства нашим солдатам-сибирякам не занимать, они стояли насмерть. Их способность ориентироваться на местности была поразительна. В любых условиях и любой обстановке они были как дома. Не поддавались растерянности и тем более панике. Природу они понимали лучше некуда. Это были отличные и надежные солдаты.

И вот сегодня в свои восемьдесят девять лет я храню в своей памяти гордость за тех, с кем мне пришлось делить солдатскую жизнь в бою Орловско-Курского сражения.

Обелиск Славы воинам -сибирякам

На рассвете 7-го июля завязались упорные бои за станцию Поныри. Станция Поныри являлась связующим узлом железной дороги Орел-Курск. Поэтому район станции за три месяца передышки, с апреля по июль 1943 года, был превращен в мощный оборонительный узел. Этот оборонительный узел располагал большим количеством танков и САУ. Плотность артиллерии доходила до 100 стволов на один километр фронта. Были установлены сплошные минные поля. С рассветом 7-го июля 1943 года гитлеровцы большими силами повели наступление на станцию Поныри. Главным направлением ими было избрано от высоты 257.0, 260.0, Ольховатки, высоты 264.0-1 и 243.3. Нанося непрерывные удары авиацией и артиллерией, бросая в бой танки и пехоту, на передний край нашей обороны станцию Поныри, стянули артиллерию различных калибров, от 45 до 203 мм.

Это было невиданно. Тем не менее, все это позволило остановить натиск немецких танков и пехоты. В условиях жестоких боев станцию Поныри пришлось оставить и закрепиться на ее южной окраине. На Ольховатском направлении немцы начали атаковать только во второй половине 7-го июля 1943 года. В направлении высоты 257.0 и Ольховатки. Здесь передний край занимала оборону 70-я гв. СД и ее 203, 205 и 207-й СП. 203 гв. СП занимал оборону района высоты 274.5. Это направление для генерала Моделя было ключевым. Овладение этими районами позволяло ему развернуть свои танковые соединения на степных просторах до самого Курска. Солдатский состав 70 гв. СД, а особенно 207 гв. СП, в котором был и я, за три дня боев трижды пополнялся.

Самый сильный удар немцы нанесли по высоте 257 во второй половине дня 7-го июля 1943 года. На этой высоте мы держали оборону 207 гв. СП. И нам пришлось принять вызов, вцепиться зубами, упереться ногами в землю, выдержать любой натиск немцев, не отдав им ни одного метра нашей земли. Мы очень хорошо знали, что за нашей спиной уже никого нет, кроме отдельных орудий, установленных на прямую наводку. И если мы не выдержим натиск немцев и они прорвут нашу оборону, выбьют нас с высот, то могут возникнуть весьма печальные последствия.

Самый сильный удар немцев в этом районе мы приняли во второй половине дня 7-го июля 1943 года. Он был нанесен из Кашар и длился целых семь часов. В нем участвовало сотни немецких танков и самоходных орудий. Наши окопы, где находились мы, пехотинцы, буквально утюжились гусеницами танков, засыпая землей убитых, раненых и живых. Вечером к высоте 274.5, овладеть которой стремились немцы, встал 203 гв. СП нашей 70 гв. СД. Он был пополнен личным составом после понесенных потерь. Этот бой был не просто боем, а беспощадным уничтожением себе подобных.

Мой друг Николай во время боя ухитрился перебраться ко мне в ячейку. Я у него спрашиваю: "Что, Коля?" Он от-вечает: "Если погибать, то рядом с другом все же веселее, одному в ячейке - скучища". Поинтересовался, есть ли у меня патроны и гранаты. Я ответил, что есть еще. Тогда, говорит, отрезаем эту мышиную орду, это по цвету их обмундирования, видишь, как прут, гады. Это сейчас я могу подобрать удобные слова для передачи того, что происходило, а в тот период, когда все рвалось, гремело, горело, культурных слов не находилось. Оставалось одно, упертая до предела ненависть и одно желание выдержать, выстоять и все.

Организованная немцами атака на высоту 274.5 к вечеру захлебнулась, мы ее с трудом, но отбили. Наступила не-большая передышка, и у нас появилась надежда на то, что наши кашевары ухитрятся подбросить нам хоть какую-нибудь снедь, а особенно воды.

С грохотом закончились бои 7-го июля, и немцы, пре-кратив атаки, откатились. Наши же заботы солдата-пехотинца остались с нами, и их надо было решать. Поправить окоп, подзапастить боеприпасами, осмотреться, сколько возможно, тем более, что потери были очень велики, и надо было во что бы то ни стало собраться с духом, да часок-другой покемарить тоже было не лишним. По всей обстановке, которая создавалась, мы прекрасно понимали то, что следующий день будет нелегким, если не более тяжелым, чем сегодняшний. Поэтому нам оставалось одно - держаться до последней возможности. Вот к этому мы и готовились, используя часы передышки.

Отсечь пехоту немцев во что бы то ни стало.

Кашара, 7-июля 1943 г.

Это было невиданно. Тем не менее, все это позволило остановить натиск немецких танков и пехоты. В условиях жестоких боев станцию Поныри пришлось оставить и закрепиться на ее южной окраине. На Ольховатском направлении немцы начали атаковать только во второй половине 7-го июля 1943 года. В направлении высоты 257.0 и Ольховатки. Здесь передний край занимала оборону 70-я гв. СД и ее 203, 205 и 207-й СП. 203 гв. СП занимал оборону района высоты 274.5. Это направление для генерала Моделя было ключевым. Овладение этими районами позволяло ему развернуть свои танковые соединения на степных просторах до самого Курска. Солдатский состав 70 гв. СД, а особенно 207 гв. СП, в котором был и я, за три дня боев трижды пополнялся.

Самый сильный удар немцы нанесли по высоте 257 во второй половине дня 7-го июля 1943 года. На этой высоте мы держали оборону 207 гв. СП. И нам пришлось принять вызов, вцепиться зубами, упереться ногами в землю, выдержать любой натиск немцев, не отдав им ни одного метра нашей земли. Мы очень хорошо знали, что за нашей спиной уже никого нет, кроме отдельных орудий, установленных на прямую наводку. И если мы не выдержим натиск немцев и они прорвут нашу оборону, выбьют нас с высот, то могут возникнуть весьма печальные последствия.

Самый сильный удар немцев в этом районе мы приняли во второй половине дня 7-го июля 1943 года. Он был нанесен из Кашар и длился целых семь часов. В нем участвовало сотни немецких танков и самоходных орудий. Наши окопы, где находились мы, пехотинцы, буквально утюжились гусеницами танков, засыпая землей убитых, раненых и живых. Вечером к высоте 274.5, овладеть которой стремились немцы, встал 203 гв. СП нашей 70 гв. СД. Он был пополнен личным составом после понесенных потерь. Этот бой был не просто боем, а беспощадным уничтожением себе подобных.

Мой друг Николай во время боя ухитрился перебраться ко мне в ячейку. Я у него спрашиваю: "Что, Коля?" Он от-вечает: "Если погибать, то рядом с другом все же веселее, одному в ячейке - скучища". Поинтересовался, есть ли у меня патроны и гранаты. Я ответил, что есть еще. Тогда, говорит, отрезаем эту мышиную орду, это по цвету их обмундирования, видишь, как прут, гады. Это сейчас я могу подобрать удобные слова для передачи того, что происходило, а в тот период, когда все рвалось, гремело, горело, культурных слов не находилось. Оставалось одно, упертая до предела ненависть и одно желание выдержать, выстоять и все.

Организованная немцами атака на высоту 274.5 к вечеру захлебнулась, мы ее с трудом, но отбили. Наступила не-большая передышка, и у нас появилась надежда на то, что наши кашевары ухитрятся подбросить нам хоть какую-нибудь снедь, а особенно воды.

С грохотом закончились бои 7-го июля, и немцы, пре-кратив атаки, откатились. Наши же заботы солдата-пехотинца остались с нами, и их надо было решать. Поправить окоп, подзапастить боеприпасами, осмотреться, сколько возможно, тем более, что потери были очень велики, и надо было во что бы то ни стало собраться с духом, да часок-другой покемарить тоже было не лишним. По всей обстановке, которая создавалась, мы прекрасно понимали то, что следующий день будет нелегким, если не более тяжелым, чем сегодняшний. Поэтому нам оставалось одно - держаться до последней возможности. Вот к этому мы и готовились, используя часы передышки.

Отсечь пехоту немцев во что бы то ни стало.

Кашара, 7-е июля 1943 г.

Немцы наседают, бросая в бой все свои силы танков и пехоты.

Кашара, 7-е июля 1943 г.

Немцы наседают, бросая в бой все свои силы танков и пехоты.

с. Погореловцы, 7-е июля 1943 г.

Бронебойщики меняют позицию

Высота 257.0, 7-е июля 1943 г.

Минометный расчет ведет огонь по немецкой пехоте.

Высота 238.1, 7-е июля 1943 г.

45-21 миллиметровая противотанковая пушка на пря-мой наводке. Расчет ведет огонь по немецким танкам.

с. Кутырки, 7-е июля 1943 г.

 

ВОСЬМОЕ ИЮЛЯ 1943 ГОДА

 

Расположение войск противоборствующих сторон на 8-е июля 1943 г.

Основные события развернулись с 7.30 утра 8-го июля 1943 года. Прорыв у Ольховатки для немцев не был успешным, его узкий коридор простреливался с трех сторон нашей артиллерией. Поэтому немецкое командование, сосредоточив танковую группу более 300 танков при поддержке артиллерии и авиации, нанесли массированный удар по нашему переднему краю на узком участке Самодуровка - Кашара с целью захвата Тепловских высот: 238.1, 234.0, 246.0, 253.3, 269.0, 272.9, 274.5 и 268.5. Глубина нашей обороны в этом направлении была до пяти километров. Каждая высота была оборудована с учетом круговой обороны. Эти высоты преграждали путь танкам Моделя для броска на Курск.

На высотах 238.1, 234.0, 274.5 и 268.5 занимала оборону наша 70-я гв. СД. Мы вторым батальоном нашего 207 гв. СП занимали оборону на высоте 238.1. Находясь в окопах, знали одно: любыми путями отсечь пехоту противника от танков, не допуская ее до наших окопов. В нашей обороне кроме артиллерии на рямой наводке были вкопаны танки под пушку. Эти танки представляли препятствие и угрозу для любых гитлеровских танков.

А взять его было не так просто, он уже становился стальным огневым ДОТом. Переходя периодически в контрудар, мы потихоньку сбивали спесь с немцев.

Так автоматным и пулеметным огнем отсекали пехоту немцев от их танков.

с. Погорельцы, высота 238.1, июль 1943 г.

 

ОТВЕТНЫЙ КОНТРУДАР

 

При всей суматошности и непредсказуемости боя, мы с моим другом Николаем всегда были рядом. Может, эта не-разрывная наша связь и хранила нас. Ведь ребята-то гибли кругом десятками, сотнями.

с. Погорельцы, высота 234.0, июль 1943 г.

Контрудар всегда поддерживался танками Т-34 и САУ-152 перед атакой.

Т-34 перед атакой

 

с. Кутырки, высота 234.0, июль 1943 г.
САУ-152 перед боем.

Немцы, не считаясь ни с чем, бросали в бой все новые силы личного состава и танковых подразделений. Один не-мецкий штабной офицер в своем журнале записал: "Первые дни сражения показали, что это будет невиданная битва, в которой много задействовано техники и человеческих ресур-сов с обеих сторон - на переднем плане действует вражеская артиллерия и "Катюши". К этому надо добавить огонь с воз-духа и огонь окопавшихся танков.

Наступающая сторона была удивлена таким сопротив-лением. Потери дивизии от огня артиллерии были высокими".

Артиллерия немцев, крупного калибра ведет огонь по нашей обороне.

Немцы ведут огонь из крупного калибра.
Соборовка, июль 1943 г.

Шестиствольный немецкий миномет.
с. Кашара, июль 1943 г.

Гренадеры 33-й немецкой дивизии. Рывок в атаку. Самое трудное в атаке - это рывок из окопа.

с. Курган - Самодуровка, июль 1943 г.

Немецкий штурмовик Ю-87 в полете.
с. Самодуровка - Кашары, июль 1943 г.

Наше упорное сопротивление сыграло свою роль. Ар-тиллеристы показали себя с лучшей стороны. Они наделали на поле боя, особенно за высоту 234.0 десятки костров из го-рящих немецких танков. Все это заставило немецкое коман-дование во второй половине дня 8-го июля прекратить атаки и сделать перегруппировку сил.

 

ДЕВЯТОЕ ИЮЛЯ 1943 ГОДА

 

Весь день 9-го июля 1943 года прошел в борьбе за станционный поселок Поныри. Бои продолжались днем и но-чью беспрерывно. На рассвете у Теплого нашими танками были атакованы немцы и выбиты из своих позиций. Отойдя на линию Самодуровка - высота 238.1, закрепились. Остальной день прошел в интенсивной перестрелке. Видно было то, что немцы готовятся к наступлению 10 июля 1943 года.

Маршевые подразделения Красной Армии на пути к месту боев, июль 1943 г.

ДЕСЯТОЕ ИЮЛЯ 1943 ГОДА

 

Контрудар всегда поддерживался танками Т-34 и САУ-152 перед атакой.

 

План размещения войск противоборствующих сторон на 10 июля 1943 г.

Весь день 10-го июля 1943 года прошел в упорных боях в районах Погорельцы, Теплого и Самодуровки за высоты 238.1, 240.0, 234.0, 253.5 и село Молотычи. Для немцев главное было в том, чтобы сбить нас с высот и вырваться на оперативный простор. Поэтому день 10-го июля был критическим в ходе немецкого наступления на северном фланге Курской дуги. На участке Центрального фронта было повсеместно остановлено наступление немецких войск, их заставили топтаться на месте. В этих упорных боях наш второй батальон 207 гв. СП держал оборону высоты 234.0, на которой осталось много ребят. От батальона, выведенного из боя, осталось около трех десятков солдат. Может кто-то скажет - да, не привыкать. Нет, к этому привыкнуть нельзя, а вот неизбывная тоска и грусть по погибшим товарищам постоянно жили в сознании каждого из нас, оставшихся в живых. От этого уйти было невозможно. Да и как? Ведь столько их полегло, восемнадцатилетних. Последняя попытка немцев полностью выбить нас со станции Поныри окончилась для них полной неудачей. Атаки немцев в районе Теплого закончились тем, что они были выбиты с высоты 253.5.

К 12 июля 1943 года немецкое наступление на северном фланге Курской дуги выдохлось. Тактика оборонительного сражения, разработанная нашим командованием и примененная в действии, сорвала далеко идущие планы немецкого командования о своем превосходстве.

В Орловско-Курском сражении операция "Цитадель" потерпела полный провал и немцы были разгромлены. Настоящими героями Орловско-Курского сражения стали молодые солдаты. Несмотря на свою молодость, они с непоколебимым упорством и стойкостью приняли танковое наступление гитлеровцев. С гранатой в руке смело встречали и рвали немецкие танки. С ними в союзе были офицеры, закаленные в предыдущих двухлетних боях. Их боевой союз и вера друг в друга сделали возможной Великую Победу в Орловско-Курском сражении, которая повернула весь ход Второй мировой войны.

В Орловско-Курском сражении была зажжена звезда Победы в Великой Отечественной войне, свет которой освещал победный путь солдату до водружения знамени Победы над Рейхстагом. В боях Орловско-Курского сражения родился победный клич "Вперед на Запад!" Он засверкал на танках и самолетах, на машинах и бомбах, снарядах и даже на простых повозках. Лица солдат стали светлее и приветливее. Все это стало возможным благодаря непреклонному желанию солдата победить врага любой ценой, потому что так было НАДО, другого не дано. Наш герой-солдат стоял до конца. Он знал о том, что его еще не начавшаяся жизнь может оборваться в любой момент. Противопоставив свое упорство упорству врага, он стоял насмерть. Во время Великой Отечественной войны корреспонденты, репортеры, работники кино, описывая и показывая события, связанные с обороной, освобождением или о выигранном бое, часто употребляли выражение "наши солдаты и офицеры стояли насмерть", чем подчеркивали высшую степень героизма. Да, в Орловско-Курском сражении главным героем был солдат. Поэтому я, как солдат, участвовавший в этом сражении и видевший много событий своими глазами и испытавший на себе, заявляю: все солдаты, принимавшие участие в Орловско-Курском сражении, во имя Победы стояли насмерть.

 

СТОЯЛИ НАСМЕРТЬ

 

Да, легко сказать - стояли насмерть. А вот чем это из-мерить, чем определить психологическое состояние и твер-дость боевого духа солдата, которому, как и любому челове-ку, жизнь дана была однажды. Тем более, что в сражении принимали участие в основном ребята возраста 18-23 года, не познавшие еще жизнь, уже стояли насмерть. А почему? Можно ответить с точки зрения патриотизма. Солдат защищал свое государство СССР, шел в бой по призыву партии КПСС и комсомола, шел в бой за отдельных руководителей государства, как пели в песне в "бой за Родину, в бой за Сталина". Может, спорить не буду. А вот о чем солдаты вели разговоры, находясь в окопах, на это обратить внимание стоит, ибо эти разговоры были их жизнью, за которую они стояли насмерть. Все сводилось к простым житейским вещам. Собираясь группой, если позволяла обстановка, мы вели разговоры, которые переходили иногда в дружескую полемику. Мы доказывали друг другу, чьи места лучше и красивее. А так как большинство из нас были из сельской местности, вопрос касался хорошей рыбалки, красивой природы и охоты.

Мы с Николаем вспоминали, как лакомились кандыч-ком - это травка с желтым цветком вырастала на первых про-талинах, туда мы и собирались гурьбой.

А так как события на Орловско-Курской дуге разворачивались в разгар лета, то мы вспоминали: "А что же сейчас в нашем селе?". Наше село было расположено вдоль опушки леса. Николай всегда говорил: "А помнишь, Федя, какая яго-да земляника и клубника вызревала в траве по опушке леса за их огородом? Это же незабываемый аромат и вкус! А брусника, выспевшая до бордового цвета. Сбор грибов по лесным ложбинам. Заросли диких цветов всех оттенков, источавших такой аромат, который не сравнится ни с какими духами. Все это были для нас - дары нашей матушки Земли. А когда мы подросли и начали ходить на деревенские вечерки под балалайку до полночи, а под гармошку - до первых петухов. Обо всем этом мы и в окопах не забывали, даже, наоборот, все это более ярко вырисовывалось в памяти. Находясь в окопах, мы постоянно чувствовали защиту нашей земли. Она нас защищала, укрывала от невзгод и согревала. Земля наша была кормилицей и поилицей. Она принимала каждого, когда приходил тому срок. Вся наша жизнь была от земли и на земле. Пришел непрошенный враг с одной целью - отнять все это у нас.

И вот, читатель, напрашивается сам собой вопрос: могли ли мы отдать все эти ягоды, цветы, вечерки, все, чем мы пользовались и что давала нам наша земля? Нет, не мог-ли! Поэтому мы были готовы драться с врагом до последне-го. Пощады из нас никто не просил, и мы ее никому не дава-ли. Мы за свою родную землю, за Русь стояли насмерть!

От батальонов, численностью личного состава семьсот человек, оставалось по двадцать пять-тридцать солдат, это говорит о многом. Помните об этом, потомки!

В этом жестоком и решающем сражении мы, юнцы, вели упорный бой не ради славы, а стояли до конца за нашу землю и за жизнь на нашей земле Российской.

Мне, как участнику Орловско-Курского сражения, хо-чется остановиться на таком вопросе. Каково же было внут-реннее психологическое состояние солдата, который стоял насмерть? Находясь в окопах, мы всем своим существом чув-ствовали, когда немцы пойдут в атаку. Как правило, этому предшествовал налет авиации. С этого начиналась обработка нашего переднего края. Вслед за авиационным налетом подключилась артиллерия и минометы всех стволов. В это время у нас, солдат, был один маневр - поглубже в землю и молитва: "Защити нас, матушка Земля родная". Вместе с этим внутри все сжималось в один комок, но мысль еще работала в ожидании танков и пехоты, она еще могла уловить и оценить ситуацию. Но когда появлялись танки, да такие зверюги, как «Тигр», в первом ряду, а за ними танки помельче, а за этой стальной стеной шла пехота, изрыгая артиллерийско-пулеметный огонь, тут уже не было места для раскидывания мысли и наступал самый критический момент. Наступал период отрешенности от всего окружающего, охватывала какая-то злоба против фигурок в обмундировании мышиного цвета. Их-то и нельзя было допустить до своих окопов. Их надо отсечь от танков любыми путями. Иначе будет большая беда, если они ворвутся в наши окопы. Об этом мы, солдаты, знали заранее. Вот в этой ситуации мы стояли насмерть и до конца. Другого выхода у нас просто не было. Все сходилось к одному - Победа или бесславное поражение.

В спокойной обстановке, обсуждая ход предстоящих боев, несмотря на то, что мы были слишком молодыми, на-строй был один - нам нужна только Победа. По окончании боя, контрудара или атаки с каждого из нас уходила пережи-тая напряженность, и каждый избавлялся от стресса по-своему. Одни безудержно веселились, другие не находили себе места, третьи забивались в угол… Но для всех самым действенным средством снятия стресса был глоток водки - наркомовских сто грамм. Я лично еще не понимал вкуса водки, но глоток употреблял, это точно.

Стояли насмерть - это не обещание и слова. Это перестройка всего внутреннего состояния солдата. Внешне он оставался прежним. Действенными были только глаза солдата. Охватывая ими поле и все, что двигалось на нем, понимал: надо было во что бы то ни стало остановить врага. Все остальное для него просто не существовало, наступал момент отрешенности от всего и вся. Оставалась одна злоба против того, что надвигалось на тебя в виде стали и фигурок мышиного цвета. Остального же в сознании солдата просто не было.

Вот, читатель, короткая картина, что же это такое, когда солдат стоял насмерть.

 

ЛЕВЫЙ ФЛАНГ КУРСКОЙ ДУГИ

 

В подробности я вдаваться не могу, потому что я в боях на левом фланге Курской дуги участия не принимал. Однако мы знали о том, что основные события развернутся на южном выступе дуги. Там было сосредоточено большое количество личного состава войск, больше танков, самолетов и артиллерии.

Если на правом фланге дуги бои с десятого июля стали понемногу затихать, то на южном выступе двенадцатого июля в районе Прохоровки развернулось самое решительное танковое сражение. Такого сражения ни по масштабам, ни по жестокости в ходе Великой Отечественной войны ни до этого, ни после не было. В этом сражении было задействовано более 1200 танков с обеих сторон. Жестокость доходила до того, что танки сходились лоб в лоб и "грызли" друг друга гусеницами. Такой битвы титанов в войне еще не было.

Звонница. Мемориал «Прохоровское поле»
В поднебесье Звонница посылает слова: "Люди, помните!"

Общий план Прохоровского сражения, 12 июля 1943 г.

Немецкое командование в танковом Прохоровском сражении применило новейшие танки "Тигр" VI, "Пантера" и самоходно-артиллерийскую установку "Фердинанд". На эти танки и САУ гитлеровцы делали главную ставку, как непобедимое оружие. Однако вся эта стальная армада разбилась о стойкость наших пехотинцев и танкистов. Все то, что нас хотело расстрелять и заутюжить, было взорвано и сожжено. Потери были и у нас немалые. Но известие, полученное нами на правом фланге о том, что немцы разбиты в Покровском танковом сражении, подняло наше настроение. Стало ясно одно: все, фриц выдохся.

Танк "Тигр" VI, имея пушку 88 миллиметров, мог поражать цель на расстоянии 2000 м.

 

ЧАСТЬ III
СВЯЗЬ ВРЕМЕН И ПОКОЛЕНИЙ

 

Великая Отечественная война для нас закончилась Победой. Фашизм был разгромлен. Разгромив фашизм, мы сорвали их захватнические планы на мировое господство, спасли народы нашей России и все человечество от фашистского порабощения, а многих – от полного истребления.

Прошло время, по историческим меркам не так уж много. Сменилось несколько поколений. Но в памяти еще свежи воспоминания о тех суровых днях войны. Эти дни уже стали историей. А историю забывать нельзя, ее надо помнить. Если историей не живут, то из нее извлекают положительные и отрицательные уроки и ошибки, не допуская их в нашу сегодняшнюю жизнь. То, что было положительного и хорошего в истории, надо брать и претворять в день сегодняшний и день завтрашний.

Сегодняшнему поколению еще повезло для знания ис-тории. Они не только могут о ней где-то прочитать, но и до-тянуться рукой до живой истории, ибо еще живы те, кто соз-давал историю тех тяжелых и героических времен Великой Отечественной войны.

Вот о памяти прошлых лет Великой Отечественной войны мне хочется изложить свое мнение.

Принимая участие в параде Победы в честь шестьдесят шестой годовщины, мы, как представители из регионов, посещали такие достопримечательные места, как мемориал-музей «Поклонная гора» и мемориал-музей «Волоколамское шоссе». Эти два музея являются памятниками не только России, но и мировыми по сосредоточению исторической памяти о годах Великой Отечественной войны.

Годы, когда фронт и тыл России были направлены к одной цели, выстоять и победить фашизм во что бы то ни стало. В этом заключался весь смысл нашей жизни того вре-мени.

В этих музеях экспонатами, памятниками, а также до-кументально подтверждено то, что использовалось и применялось в годы Великой Отечественной войны. Вместе с этим сосредоточена память о героическом сопротивлении Красной Армии и ее решительных победах в разгроме фашизма. Кроме этого заложена память о безмерном, героическом труде тружеников, ковавших победу в тылу. Это все демонстрируется как единый фронт сопротивления врагу и как результат полного его разгрома.

Я знаю – многие слышали, что есть Поклонная гора, есть Волоколамское шоссе. А вот что там размещено, я через имеющиеся у меня фотографии постараюсь показать.

Всеми экспонатами музеев определена связь времен и поколений. Эта связь есть стержень истории. Они определяют историю и дают ей жизнь. Достаточно убрать или пренебречь одной из составных частей, все рухнет и никакой истории не будет.

Итак, что же представляет собой мемориал-музей «Поклонная гора»?

 

МУЗЕЙ «ПОКЛОННАЯ ГОРА»

 

Поклонная гора представляет собой огромный мемориальный комплекс, который занимает площадь более семисот гектаров земли.

Такие просторы уже впечатляют и наводят на довольно серьезные размышления. Поэтому я постараюсь изложить свое мнение и свое впечатление, как солдат Отечественной войны, побывавший в этом музее, где сосредоточены память и связь времен и поколений.

При входе на территорию музея установлена стела. Она символизирует связь тех далеких времен с днем сегодняшним и является символом нашей Победы в Великой Отечественной войне.

Стелла – символ славы

Высота ее сто сорок метров, что определяет продолжительность Великой Отечественной войны, которая длилась одну тысячу четыреста восемнадцать дней и ночей. Выполнена она из чистого мрамора. Она еще олицетворяет охрану и защиту всего того, что находится в музее.

Рядом со стелой вечный огонь, который определяет вечную память о тех, кто не вернулся в кров родной, во имя жизни поколений, с полей войны жестокой и кровавой.

Вечный огонь

Он не затухает, так же как не затухает народная память о героях, отдавших свои жизни за жизнь живущих ныне.

Далее идут залы музея.

Слева от входа в музей установлена часовня, символи-зирующая и хранящая связь тех далеких лет с днем сегодняшним.

 

Часовня

В одном из залов установлен памятник воину-победителю. Весьма колоритная и впечатляющая фигура.

Главный памятник нашему победителю

 

Наиболее впечатляющим является зал скорби. Это большой зал, несколько затененный, к потолку которого подвешено более двух миллионов слезин из чистого хрусталя. По рассказам экскурсовода, подвеску слезинок выполняли двести подобранных солдат в течение двух месяцев.

Зал скорби

Возложение цветов к памятникам

Посещение зала скорби

ЗАЛЫ ПАМЯТИ

 

Далее шли залы памяти о наших российских солдатах, где мы возлагали цветы и отдавали дань памяти минутой молчания.

Надо прямо сказать, что без скорби о тех, кто не вер-нулся с полей войны, эти залы посещать никак нельзя.

Вместе с этим рядом стоит гордость за то, что они в невероятно тяжелых условиях нашли в себе силы выстоять и разгромить фашизм, одержав над ним полную Победу.

Эта Победа является частью нашей истории 1941-1945 годов. Сегодняшнее же поколение, возродив в своей памяти жизнь прошлых поколений, должна создавать историю нашего государства Российского, которой надо гордиться, передавая ее из поколения в поколение.

 

ПАНОРАМА ОБОРОНЫ МОСКВЫ

 

Немцы, напав на нас без объявления войны, рассчиты-вали на ее молниеносный исход. Расчет строился на полный разгром наших вооруженных сил и беспрепятственное дви-жение вперед. Да, немцы подошли к Москве в районе Воло-коламского шоссе, им до Москвы оставалось всего 25 кило-метров. Но тут на их пути стояли сибирские дивизии – генерала Панфилова и полковника Белобородова. Они-то и создали непреодолимый рубеж для немцев. Вся эпопея обороны Москвы изложена в панораме, на которую без волнения смотреть невозможно.

В битве под Москвой были сорваны планы немцев на-счет молниеносной войны, похоронен блиц-криг.

В битве под Москвой было показано и продемонстрировано то, что Красная Армия умеет не только отступать, но и наступать. Память о героизме защитников Москвы у нашего поколения, а также будущих поколений должна быть вечна.

 

Панорама «Оборона Москвы»

Панорама «Оборона Москвы»

 

 

Так выглядит панорама «Оборона Москвы»

Во время осмотра панорамы мне пришлось познако-миться с группой англичан, человек пятнадцать, они тоже осматривали панораму.

Через переводчика попросили меня, если можно, ответить на несколько их вопросов. Я согласился. Вопросы были биографического характера, такие как: Откуда я родом? Когда был призван в армию? Где начал воевать? Какое у меня воинское звание? И тому подобное.

По окончании беседы я их поздравил с днем Победы. Вместе с этим попросил передать поздравление их Королеве и всему английскому народу, так как мы были в одном союзе в борьбе с фашизмом. Они это встретили с одобрением и попросили дать им возможность пожать мою руку. Обменявшись рукопожатиями, мы расстались, пожелав друг другу всего наилучшего в жизни и крепкого здоровья.

Беседа с группой англичан

Перейдя в очередной зал, мы осматривали коллекции стрелкового оружия и обмундирования нашей армии, армии наших союзников – Англии и США и трофейное Германии. Многими видами обмундирования и оружия я пользовался, будучи пехотинцем на фронте. И ничего, в дело все годилось, не всегда же на фронте было всего в изобилии, поэтому иногда приходилось использовать то, что было под рукой.

Закончив осмотр этого зала, мы перешли на открытые площадки.

БОЕВАЯ ТЕХНИКА И ОРУЖИЕ

На открытых площадках сосредоточено большое количество боевой техники и оружия нашей армии, армий наших союзников по антигитлеровской коалиции и трофейного немецкой армии.

Все эти виды боевой техники и оружия применялись в годы Великой Отечественной войны на всех фронтах.

 

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

 

Для ведения боевых действий против гитлеровской армии на фронтах Великой Отечественной войны на воору-жение Красной армии поставлялось наше отечественное оружие. Оружие, которое поставлялось в годы войны, быстро усовершенствовалось, буквально по дням. Прежде всего, менялись боевые качества и свойства оружия. В бронетанковой технике улучшалась бронированная защита и огневая мощь танка. Артиллерийское вооружение меняло калибр, дальность и точность стрельбы, стрелковое оружие переходило на автоматическое. В годы войны было освоено и хорошо себя зарекомендовало ракетное оружие, которое вышло под именем «Катюша».

Наиболее быстрыми темпами совершенствовалась авиация. Наш летающий танк Ил-2 в период Великой Отече-ственной войны являлся непревзойденным штурмовиком

 

У бронепоезда «За Родину!»

Война требовала свое. С требованиями войны, безус-ловно, с огромным трудом справлялись наши ученые-конструкторы, рабочие и крестьяне, за их безмерный труд одни достойны низкого поклона и вечной памяти.

Основными паровозами в годы войны были паровозы ЭУ.
На базе этих паровозов создавались бронепоезда и ус-пешно применялись в боевых действиях.

Легковые автомобили времен Отечественной войны

76-миллиметровая самоходная пушка

Танк Т-34 с пушкой 76 мм, зарекомендовал себя как лучший в 
Великой Отечественной и в целом во второй мировой войне

Самоходная крупнокалиберная артиллерия времен 
Великой Отечественной войны САУ-152

На их смену пришли более современные самолеты истребители 
Як-5, Як-7, Як-9, Ла-5, Ла-7, Ла-9. Ими было отвоевано воздушное господство у немцев практически с 1943 года

76- миллиметровая дивизионная пушка успешно использовалась 
как для поражения закрытых целей, так и на прямую наводку

105- миллиметровое полковое короткоствольное орудие для поражения закрытых целей

Современная артиллерийская система залпового огня

Ракетные комплексы

 

АНГЛИЯ И США

 

Англия и США, как союзники по антигитлеровской коалиции, согласно договоренности поставляли нам боевую технику, которая использовалась на фронтах войны.

Истребитель США «Кобра»

Истребитель Англии «Кити-Хаук»

Английский средний танк

 

Американский штабной автомобиль «Виллис»

Американские артиллерийские тягачи «Додж 3/4»

ФАШИСТСКАЯ ГЕРМАНИЯ

 

Средний танк Т-4, мы его успешно истребляли, жгли

Тяжелый танк вермахта, им тоже доставалось

Такие аккуратные отверстия проделывали наши
артиллеристы в хваленой круповской стали

Артиллерия гитлеровской армии, 100 миллиметровая пушка

Самолеты гитлеровской армии: Ме-109, Ю-87.
Массово применялись немцами на наших фронтах

Но в итоге от хваленой авиации вермахта остались одни обломки

 

ЗАЛ КОМАНДНОГО СОСТАВА КРАСНОЙ АРМИИ

 

Высший состав командования Красной Армии представлен в музее всеми маршалами во главе со Сталиным.

 

Командующий 53-й армией генерал-лейтенант И.М. Манагаров докладывает представителю ставки Маршалу Советского Союза Г.К.
Жукову и командующему Степным фронтом генералу армии И.С. Коневу
о подготовке к форсированию Днепра (сентябрь 1943 г.)

Анализ обстановки на фронтах и работа над картой

Таким я видел мемориал-музей «Поклонная гора».
Это кладезь памяти народной о времени прошедшем и жизни наших поколений.

МЕМОРИАЛ-МУЗЕЙ
«ВОЛОКОЛАМСКОЕ ШОССЕ»

 

В музее «Волоколамское шоссе» собраны существенные доказательства и документы о тех, кто своей грудью защитил нашу столицу город Москву. В этих жестоких боях в Подмосковье они не только отстояли Москву, они сорвали гитлеровские планы молниеносной войны, похоронили миф о непобедимости гитлеровской армии и практически заложили ростки нашей будущей Победы.

Кто же были эти герои, ставшие грудью на защиту нашей столицы Москвы? Прежде всего, это были наши сибиряки.

Вот об этих героях, об их беспримерном подвиге, об их неизбывной памяти я позволю изложить свои мысли.

Прежде всего, вопрос: почему «Волоколамское шоссе?» Все заключается в том, что Волоколамское шоссе являлось одной из главных магистралей подхода к Москве. Поэтому гитлеровское командование по этой магистрали и определило направление главного удара своих сил. Это направление гитлеровцев по Волоколамскому шоссе было перекрыто нашими сибирскими дивизиями. Одна из них – генерала Панфилова, другая – полковника Белобородова.

Они-то и сражались на этих участках насмерть. За их спиной оставался двадцатипятикилометровый участок до Москвы. Однако гитлеровцам продвинуться дальше так и не удалось. Это был их предел.

 

ЗНАКОМСТВО С МУЗЕЕМ

 

По прибытии в музей нас встретила экскурсовод и взяла под свою опеку.

По окончании беседы мною был вручен подарок музею от земли Алтайской и себя лично, повесть о жизни солдата на войне «Солдат Отечественной».

Подарок был принят с удовольствием, тем более от нас, сибиряков. После чего мы пошли осматривать то, что находилось в музее под открытым небом.

Отсюда мы начали знакомство с памятниками, установленными в честь и память героев сибиряков, защитивших своей грудью нашу столицу – город Москву.

Главный символ Славы нашим героям-сибирякам

Во имя Победы сибиряки стояли насмерть

Часовня памяти о солдатах-сибиряках

Братская могила, в ней захоронено две тысячи пятьсот героев – сибиряков

Места захоронения командиров сибирских дивизий генерала
Панфилова и полковника Белобородова, его место 
захоронения было обнаружено по немецким архивам через 
пятьдесят лет после окончания войны, и его останки были 
перенесены на территорию музея.

 

Возложение цветов к памятнику нашим сибирякам

 

Встреча и знакомство с молодыми посетителями музея

Вот она, связь времен и поколений, что является стержнем истории. Её надо беречь и не прерывать

Им продолжать строить Россию

Накрыв скатертью железобетонный колпак дзота, 
расставив боевые сто грамм и закуску, мы помянули тех, кто не
вернулся в кров родной во имя жизни поколений, и выпили 
за нашу Великую Победу.

Посетив музей «Волоколамское шоссе», мы направились в парк имени Горького

 

С первых шагов по парку нас не покидало чувство внимания и уважения к нам со стороны москвичей. 
Тем более, когда они узнавали, что мы из Сибири и с Алтая,
это вызывало у них восторг.

Желание иметь фотографию на память, тем более в День Победы, было единодушным

И конечно, вопросы и ответы, вопросы и ответы…

Вот она, связь времен и поколений, что является стержнем истории. Её надо беречь и не прерывать

Ими будет создана новая Россия

По окончании экскурсионных посещений мы вернулись в гостиницу «Алтай», где представительством при Правительстве Российской Федерации был дан обед в честь дня Победы.

Глава представительства поздравляет нас с Днем Победы

Тосты и поздравления в честь Дня Победы

 

 

И, конечно, воспоминания о днях ушедшей молодости.
Обед закончился теплым прощанием и напутствием счастливой 
дороги возвращения на родной Алтай.

Возвращались домой мы на поезде Москва – Барнаул.

Перед посадкой в поезд, на Казанском вокзале, состоялось, я бы сказал, очень важное знакомство с группой ребят из Алтайского краевого поискового отряда «Память». Они возвращались из очередного поиска по местам боев в Новгородской области. Я с удовольствием и большой благодарностью к ребятам слушал их рассказ о находках в местах захоронений и боев. Это были и солдатские медальоны с вложенными в них адресами, простые гильзы, оружие, солдатские каски, принадлежности туалета и так далее.

По рассказам ребят, по удовлетворенности на их лицах я видел и чувствовал, какую огромную работу они проводят по восстановлению памяти о наших солдатах, которые не вернулись в кров родной. Приносят память о погибших родным и близким.

При встрече и в беседах, а мы ехали до Барнаула в одном вагоне, я прямо им сказал: «Вы, мои юные друзья, делаете великое дело, своим трудом вносите главу в историю Великой Отечественной войны. Вы приближаете окончание войны, так как не похоронен еще последний солдат, а без этого война не считается законченной. И очень важно то, что вы в своих руках прочно держите стержень истории, связь времен и поколений, не давая ему прерваться, что крайне важно для нашего государства Российского».

Да, надо сказать о том, что у ребят работа не простая. В ней нет комфорта, да и работа с землей требует определенных усилий.

При расставании я по-солдатски им сказал: «Вы ребята, МОЛОДЦЫ, из одних заглавных букв. Усилием и трудом Таких ребят-энтузиастов возрождается и создается история нашего государства, могучего, имеющего богатую науку, культуру, свои богатые традиции и неповторимый облик.

Перед посадкой в поезд Москва-Барнаул

Группа ребят из Алтайского краевого поискового отряда «Память»

Те, кто не дает прерваться стержню истории: «связь времен и поколений»

Мы постепенно возвращаемся к мысли о необходимости иметь свою полноценную историю нашего государства Российского, в которой должны быть справедливо изложены все периоды ее жизни. Этого требует время и современное поколение.

Народом осознана необходимость запечатлеть и отразить в памяти народной, в памятниках, мемориалах и долкументах особенный период жизни нашего государства во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

Во время празднования 70-го юбилея нашей Победы в Орловско-Курском сражении в июле 1943 года, посещая памятные места боев, я с удовольствием смотрел на ухоженность памятников, в которых запечатлена память о суровом, но героическом подвиге наших дедов и отцов в годы Великой Отечественной войны.

Меня не покидала мысль о том, что необходимо сделать так, чтобы наше Российское Государство было авторитарным и значимым среди государств мира. Тем более, что такое настроение и желание исходило от нашего сегодняшнего поколения, это очень чувствовалось при встречах и беседах с участниками мероприятий разных возрастов.

Впечатлениями о встречах я поделился с Председателем правительства Российской Федерации Медведевым Д.А. и губернатором Курской области Михайловым А.Н. во время празднования юбилея Победы в Орловско-Курском сражении в июле 1943 года.

Все эти встречи и беседы у меня оставили одно впечатление и надежду на то, что стержень истории Российского Государства: «Связь времен и поколений» живет и будет жить в сознании россиян вечно.

Участие в праздновании 70-го юбилея Победы в Орловско-Курском сражении в июле 1943 г.

 

У мемориала Славы погибшим воимнам
в Орловско-Курском сражении в июле 1943 г.

На военном Параде в честь 70-летия Победы
в Курском сражении 23 августа 1943 года

 

 

Встреча и беседа с Главой Правительства РФ и вручение ему
документальной повести «Солдат Отечественной» на фронтовом обеде в честь 70-летия Победы
в Орловско-Курском сражении июль-август 1943 г.

Продолжение разговора с Главой Правительства РФ Д. Медведевым на фронтовом обеде 23 августа 2013 г. в г.Курск

По окончании беседы мы по-мужски обнялись 
и пожелали друг другу удачи во всех делах, начинаниях и крепкого здоровья.

У обелиска, установленного в память об участниках танкового сражения на Прохоровском поле 12 июля 1943 года.
На праздновании 70-го юбилея Победы в Орловско-Курском сражении

Троекратный земной поклон от земли Алтайской от жителей Земли Алтайской,
небольшого городка Рубцовска у алтаря памяти в храме на Прохоровском поле в память о тех,
кто пал смертью героя на огненной земле Орловско-Курского сражения в июле-августе 1943 года.

Павшие в Орловско-Курском сражении солдаты, своею смертью смерть поправ, дали жизнь нам, ныне живущим и нашим потомкам на века.

Гаврин Ф.Н., участник Великой Отечественной войны,
Орловско-Курского сражения, почетный гражданин г. Рубцовска

Карта Прохоровского сражения

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Музеи, как кладези памяти народной, не дают прерваться связи времен и поколений, что является стержнем истории.

Историей, прожитой во времени и смены поколений, не живут, а живут днем сегодняшним и завтрашним. Однако знать и помнить историю, особенно своего государства, крайне необходимо. Эти знания, анализируя, позволяют сделать вывод о том, что было сделано положительного и хорошего в жизни государства и какие недостатки были допущены.

Следовательно, эти знания помогут сделать правильный вывод и использовать все хорошее в жизни сегодняшней, нашего государства Российского и не допустить ошибок в будущем. Особенно это касается вопросов войны и мира.

Великая Отечественная война закончилась для нас Победой, фашизм был повергнут в прах. Но надо сказать и о том, что Победа досталась нам очень дорогой ценой.

Анализируя все это, как солдат Отечественной, я наберусь смелости утверждать, что в условиях развития мировой цивилизации и жизни человечества на нашей планете Земля необходимо твердо стоять на защите мирной жизни народов. Нужен форпост мира.

Вот этим форпостом мира и является сегодня наше государство Российское. Порукой тому – тысячелетняя история нашей России.

Обращаясь к живущим сегодня и будущим поколениям, буквально призываю строить наше Российское государство на основе единства нашего общества и настоящего людского уважения друг к другу и всему окружающему.

Будем этим жить – будет наше государство авторитетным и могучим.