ПОДСОБОРОВКА, ВЫСОТЫ 239.5 И 230.4

Ко второй половине дня 6-го июля 1943 г. мы заняли окопы нашего переднего края вторым батальоном.

Немцы от нас не отставали, а наоборот, все с большим упорством наседали, не давая передышки. Бросая вал за ва-лом танки и пехоту, немцы рвались вперед.

Но мы встречали их нашим не меньшим сопротивле-нием, и снова спасибо нашим артиллеристам: организовали систему огненных мешков, в которых пространство простре-ливалось перекрестным огнем. Попавший в этот мешок танк противника неизбежно подставлял борт артиллеристам. А борт под пушечный выстрел - это верная гибель.

Противотанковая пушка на прямой наводке.
Высота 230.4, 6-е июля 1943 г.

Немцы несли большие потери. Но они были немалые и у нас. Авиация гитлеровцев, что называется, висела над головами. Артиллерия вела непрерывный огонь по нашему переднему краю. Пехоту постоянно приходилось отсекать, отбивая до десяти и более атак.

76-миллиметровая пушка на прямой наводке при
отраженной атаке танков противника.
Высота 230.4, 6-е июля 1943 г. Вот где был ад!

Периодически переходя в контрудар и принимая удары немцев на себя, бились солдаты до последней возможности, но мы стояли, и немцам от нас пощады не было. Все уничтожалось, взрывалось и сжигалось без всякого сожаления.

В этом жестоком сражении нам, солдатам, не надо было читать какие-то лекции. Мы знали одно: гитлеровцев НА ДО было разгромить во что бы то ни стало. О другом мы и не думали, да этого другого и не было.

А как же мой друг в этой суматошной обстановке контрудара и отхода обратно в окопы высоты 203.4? Ведь мы могли потерять друг друга сто раз. Нет, читатель, судьба распорядилась иначе. Мы были связаны ее веревочкой неразрывно и друг от друга не отставали ни на шаг. Ну а как же иначе, ведь в его вещмешке для меня всегда находился сухарик, и чем сильнее разгоралась стрельба, тем больше у меня разгорался аппетит. Это Николай отлично знал и всегда при встрече спрашивал: "Ну, что, Федь, погрызешь сухарь?" Я же в свою очередь всегда был готов ссудить пригоршней патронов, а при той интенсивности стрельбы, которая имела место быть, не успеваешь оглянуться, как диск уже пуст.

День 6-го июля 1943 года близился к своему заверше-нию, наши ряды поредели до предела всякой возможности. Выглянешь из окопа, и видно было: слева и справа кто-то еще шевелится. Но мы с Николаем всегда были рядом в ячейках и сигналили друг другу о том, что еще живы. И вот немцы пошли в очередную атаку, танки впереди. Смотрю: один из них прет прямо на ячейку Николая, думаю: - все, заутюжит. Однако он прошел буквально в метре от ячейки, где находился Николай. Я не успел ничего сообразить, как из окопа мелькнула рука Николая, полетела бутылка с зажигательной смесью и разбилась на моторном отсеке танка, а следом появился дымок - "прикурил". Танк крутнулся и обратно в свою сторону. Но тут его настигли артиллеристы и, видно, не одним снарядом, от которых взорвался боекомплект, и танк разнесло в куски. Вот так Николай "прикурил" немецкий танк, потому как после бутылки, брошенной им на моторный отсек, танк начал уже гореть, а наши артиллеристы добили его на нейтралке. Ну, что сказать, Николаю повезло. Я готов был обнять его, но обстановка не позволяла. Мне тоже пришлось побывать под гусеницами танка, только легкого, который проскочил через окоп, где я был присыпан землей, но если бы хоть на несколько градусов он крутнулся, то меня уже хоронить и не надо было. Вот обращаться с автоматом и вести огонь из него - с упора плеча, от пояса, не поднимая его, навскидку или с одной руки, Николай всегда говорил: "У тебя это, Федя, здорово получается". Мы по-прежнему дрались за высоту 230.4 с отчаянностью обреченных. Немец пер дуром, бросая в бой все новые силы танков и пехоты. Мы, пехотинцы, находясь в окопах, держались до последнего. Главное для нас - было отсечь пехоту, что мы и делали. С танками же управлялись артиллеристы и танкисты, вкопанные под пушку. Но и мы, пехота, старались не отставать. Кое-что рвали и жгли. Накал боев на занимаемых рубежах 203, 205 и 207 гв. СП нашей 70-й гв. СД не ослабевал. К концу дня держать оборону практически было некому. Если наш контрудар, нанесенный 6-го июля 1943 года с утра, цели не достиг, то дыхание немцам все же сбил, те по-прежнему не могли прорвать вторую линию обороны. Генерал Модель значительно сократил линию фронта. Главным направлением для него стали станция Поныри и Ольховатское направление.

К вечеру 6-го июля 1943 года наш второй батальон 207 гв. СП да и весь полк были сняты с переднего края и от-ведены на пополнение. Ну что можно сказать об этом? Ведь отводить-то практически было некого. Наша группа в два-дцать пять человек - это то, что осталось от батальона чис-ленностью 700 человек, пошли в тыл, поддерживая друг дру-га. Остальные остались на высоте 230.4, кто засыпан землей от взрыва снарядов и мин, кто заутюжен гусеницами танков в окопах, а таких было большинство и в захоронении они не нуждались, они были уже захоронены.

Нас встречали минометчики. Видя наш изнуренный вид, начали приводить нас в порядок. Мы прежде всего попросили: "Братцы, воды". Потери в личном составе и боевой технике полков были огромны. Я по пальцам не считал, но видел то, что в полках оставалось личного состава не более двух-трех рот. На одного убитого гитлеровского солдата приходилось два солдата нашей армии, на одну единицу немецкой бронетехники - две бронетехники нашей армии. Вот это я могу утверждать, так как видел все это своими глазами.

Я понимаю, что скромность - это хорошая черта чело-века, но скромность, перемешанная с умалчиванием о той действительности, которая была и окружала нас, для нас, солдат, участвовавших в Орловско-Курском сражении и стоявших насмерть, а это было только так и не иначе, всякое отступление от правды не подходит. Мы должны знать правду о Великой Отечественной войне, живущие еще ныне, но во сто крат важнее она, правда, будущим нашим поколениям, им передана жизнь, тем, кто живет сегодня, и будет передаваться из века в век истории Российского государства. Лампада памяти о не пришедших с поля боя во имя жизни поколений должна гореть неугасимо в душе каждого россиянина.

Итак, минометчики нас приняли по-братски, немножко приумыли, собрали кое-какую солдатскую еду и подкре-пили нас. После чего мы буквально попадали с ног и заснули. Улегшись рядом с Николаем бок о бок, я чувствовал уверенность и, если хотите, радость от того, что в такой обстановке со мной рядом мой друг детства, Николай.

Так закончился боевой день 6-го июля 1943 года за высоту 230.4. Последнюю атаку немцев мы отбивали уже в восьмом часу вечера. Немцы в этих боях использовали большее количество, САУ и личного состава.

Немецкие артиллеристы бьют прямой наводкой по нашим танкам.
с. Кашара, 6-е июля 1943 г.

Немецкие самоходно-артиллерийские установки на марше
к переднему краю.Высота 238.1. 6-го июля 1943 г.

105-миллиметровая самоходная установка немцев,
с. Кутырки, 6-е июля 1943 г.

Немецкое 150-миллиметровое орудие.
Ольховатка, 6-е июля 1943 г.

Однако противопоставленная оборона дала свои положительные результаты. В упорных боях этого дня наша 70-я гв. СД дивизия и ее 203, 205 и 207 гв. СП показали, я не побоюсь этого слова, на что они способны. Упорным сопро-тивлением солдат 70-й гв. СД. 6-го июля 1943 года была надломлена вера немецкого командования в успех операции "Цитадель".

Первый надлом был сделан нашей 70-й гв. СД. Она заложила первый камень Победы в Орловско-Курском сражении.