[ Оглавление ]
"Гражданин, ваши документы!". От неожиданности вздрагиваю. До чего хлесткие слова! Особенно здесь, посреди бора. Метрах в трех, на обрыве, выразительно помахивает увесистым бичом верховой. Кажется, я его уже видел. Следил? Тогда понятно, почему его заинтересовали мои документы. В самом деле, битых два часа человек бродит от дюны к дюне, лазает по обрывам, ползает на четвереньках, что-то копает, собирает, записывает. На туриста не похож, на геолога тоже. Те ватагой, шумные. Не грибы же на песке ищет!
Знакомо. Не первый раз. Достаю удостоверение. Изучает долго и внимательно. Кажется, удовлетворен, но не уходит. Понятно, любопытство разобрало. Ну что ж, время есть, да и солнышко припекает.
Много тысяч лет назад эти благоприятные места заселили люди. Откуда и когда пришли? Какими были? Как жили? Что стало с ними?
Кажется, что нам до них, оставшихся в прошлом. Сегодняшних да завтрашних забот полон рот. Но как в завтра идти, если оглянуться не на что? Младенец обожжется - помнит. Потому и вырастает. Дерево тем краше и сильнее, чем корни глубже и ветвистей. Человек же памятью силен, в ней корни его. Потому и были сказывают, и песни слагают, и книги пишут, чтобы доброе сохранить и приумножить, а злое не забыть и не повторить. А что забылось - вспоминает. В изустных преданиях, в старых бумагах, на бересте и глиняных черепках ищет вечные строки памяти. Где буквы нет - вещи говорят. Сказал поэт: "Я глубоко уверен в том, что вещи красноречивей всяческих речей...". Мы их теряем, бросаем, прячем, а земля все принимает и хранит. Корни наши хранит. Веками бережет. Придет человек, сын Археологии, бережно возьмет, из пылинок соберет, опишет, зарисует, сфотографирует, измерит. Дни и ночи мучиться будет, но заставит заговорить молчаливое вчера. И понесет людям. Всем. Потому, что все мы наследники.
Но есть счастливые первые. Не то важно, кто он - чабан, врач, строитель или школьник, важно, чтобы не равнодушным был, не холодным, не из тех, кого народ не помнящим родства зовет. Чтобы стала тяжелая машина перед беззащитным курганом, чтобы не разбил хрупкое тело глиняного кувшина не разумный мальчишка, чтобы не сгинуло под ковшом экскаватора древнее поселение.
Я хожу и ищу. Ищу то, что никогда не терял. Ищу блаженные минуты встречи с прошлым. Здесь, в земле, поселение, оставленное людьми семь тысячелетий назад. Этого никто не знал. Теперь будут знать. Когда-нибудь его раскопают, изучат и тогда... Тогда мы вспомним, пусть немного, всего одну книжную страничку, но мы вспомним то, что, казалось, бесследно исчезло.
Давно расстались мы с любознательным пастухом, позади километры, в рюкзаке новые находки: медный крестик и пластина от лат, древесные угли и бронзовое колечко, каменный наконечник стрелы и обломок орнаментированного гарпуна. День кончается. Опускается за озеро солнышко. Алым полыхнули едва заметные облака. Замигали первые звезды. Озерная гладь удвоила игру красок. Полоса бора стала почти черной, и рельефно обозначилось пламя костра - маленькое солнце под пологом ночи, редкостные покой и тишина. Даже сосны-шептуньи молчат. Где начало, где конец? Где сегодня? Где вчера?
...Скрипят тележные колеса. По песку ползет груженый свежим углем обоз. Мужики в длиннополых рубахах покрикивают на лошадей. Не тот ли, хмурый, потерял крестик? Бредет, гнется век восемнадцатый.
Низкорослый конь вынес на берег широкоскулого всадника. Жадно припал к воде разгоряченный воин, блестят чешуйчатые доспехи. Миг, и исчез в темноте девятого века воинственный тюрк..
Плавно ступает под березами смуглая красавица. Что-то до боли знакомое во взгляде ее, в фигуре. Но что? Уходит тайна, уходит в свой бронзовый век под легкий перезвон медных накосников...
Ткнулся в берег и замер двухбревенный плот. Летит на траву убитая дичь. Мускулистая рука сжимает костяной гарпун, а из плетеной сумы выглядывают острые жала кремневых наконечников стрел... Явь ли, сон ли? Туман, туман... А ночь хороша...
[ Оглавление ]